Казанская химическая школа. Химическая школа Научные успехи русского химика

"Колыбель русской органической химии", - так определили историки химии Казань, химическую лабораторию Казанского университета.

Н.Н.Зинин, а позднее и А.М.Бутлеров, будучи избранными академиками Петербургской Академии наук, в соответствии с традициями того времени перенесли свои исследования из Казани в Санкт-Петербург. Возникла "Петербургская ветвь" Казанской химической школы.

Ученики А.М.Бутлерова, а позднее ученики А.М.Зайцева возглавили кафедры химии и в других российских университетах: А.Н.Попов, Е.Е.Вагнер - в Варшаве, С.Н.Реформатский - в Киеве, А.А.Альбицкий - в Харькове... Воистину "колыбель", воистину "химическая могучая кучка".

Начало Казанской химической школы положили труды двух замечательных ученых: К.К.Клауса , открывшего в 1844 г. элемент рутения, и Н.Н.Зинина , осуществившего превращение нитробензола в анилин, что положило начало промышленному органическому синтезу.

Славу своих учителей приумножил выпускник Казанского университета - А.М.Бутлеров (1828-1886), создавший теорию химического строения органических соединений, и наиболее выдающиеся его ученики: В.В.Марковников , А.Н.Попов , Ф.М.Флавицкий , А.М.Зайцев.

Ученые Казанского университета высоко оценили научные достижения своих коллег. К.К.Клаус, Н.Н.Зинин, А.М.Бутлеров, А.М.Зайцев были избраны почетными членами Казанского университета. По решению Совета университета в аудитории, именуемой ныне Бутлеровской, установлены бюсты Н.Н.Зинина и А.М.Бутлерова.

Прекрасный педагог А.М.Зайцев воспитал плеяду химиков-органиков. Среди них: Е.Е.Вагнер , А.А.Альбицкий , С.Н.Реформатский , А.Н.Реформатский , И.И.Канонников, А.Е.Арбузов и др.

В 1928 г. в Казани состоялся V с"езд ВХО им. Д.И.Менделеева, отметивший 100-летие со дня рождения А.М.Бутлерова. С"езд принял решение об учреждении при Казанском университете научно-исследовательского химического института, носящего имя великого химика. В 1929 г. институт был создан. А.Е.Арбузов стал его директором.

Музей Казанской химической школы в НИХИ.

Почти одновременно с оживлением химической жизни в Петербурге, в Казани зарождается новый химический центр, которому в недалеком будущем суждено было сыграть выдающуюся роль в деле развития как русской, так и мировой химической науки.

Почти одновременно с оживлением химической жизни в Петербурге, в Казани зарождается новый химический центр, которому в недалеком будущем суждено было сыграть выдающуюся роль в деле развития как русской, так и мировой химической науки. В Казанском университете с самого его основания в 1804 г. преподавание и общее состояние химии находились в течение многих лет на очень низкой ступени. Достаточно сказать, что в 1827 г., т. е. через 23 года после основания университета и через 21 год после устройства первой примитивной химической лаборатории, вся стоимость лабораторного имущества, включая и лабораторную мебель, оценивалась в 266 руб. серебром. При таком положении дела не могло быть и речи не только о постановке научных экспериментов по химии, но и о сколько-нибудь удовлетворительном преподавании химии. Едва ли не лучшей иллюстрацией печального положения преподавания химии в Казанском университете в то время может служить речь, произнесенная 17 января 1821 г. на годичном акте одним из первых профессоров химии, И. И. Дунаевым, на тему: «О пользе и злоупотреблениях наук естественных и необходимости их основывать на христианском благочестии».

В 1835 г. в Казанском университете был введен новый университетский устав, И. И. Дунаев был уволен в отставку, как сказано в приказе, «за реформой». Вслед за этим в химической жизни Казанского университета произошли события, которые явились началом расцвета химии в Казанском университете. В 1835 г. преподавание химии было поручено молодому кандидату наук, питомцу Казанского университета-П. П. Зинину, а в 1837 г. на кафедру химии был приглашен К. К. Клаус. В результате неутомимой научной деятельности этих двух выдающихся ученых быстро сформировавшаяся казанская химическая школа поднялась на невиданную для скромного провинциального университета высоту, а впоследствии блестящими работами знаменитого, ученика П. П. Зинина, А. М. Бутлерова, она покрыла себя мировой славой на вечные времена.

Незадолго до введения нового устава в Казанском университете началась постройка специального корпуса химической лаборатории. Корпус, сохранившийся почти в неизменном виде до настоящего времени, был выстроен в течение 1834-1837 гг. архитектором Коринфским под непосредственным руководством гениального геометра и бессменного почти в течение двадцати лет ректора университета П. И. Лобачевского. Новая химическая лаборатория, снабженная по тому времени достаточным количеством платиновой и стеклянной посуды, химикалиями, аппаратами и приборами, несомненно способствовала развитию химических исследований в университете. В этой новой химической лаборатории произвели свои замечательные исследования и открытия К. К. Клаус и Н. Н. Зинин.

Нет возможности, хотя бы кратко, изложить научные труды К. К. Клауса, работавшего почти исключительно в области неорганической химии. Однако не могу не напомнить, что более 100 лет назад в химической лаборатории Казанского университета в платиновых остатках уральской руды/ К. К. Клаусом был открыт не известный до того времени элемент, получивший название «рутений».

Н. Н. Зинин. Выдающаяся научная и научно-общественная деятельность Н. Н. Зинина (1812-1880) заслуживает подробного рассмотрения.

Николай Николаевич Зинин родился 25 августа 1812 г. в Закавказье, в уездном городе Шуше, быв. Елизаветпольской губернии, близ персидской границы. Он в раннем возрасте лишился родителей и вскоре был перевезен в Саратов к дяде, где и получил среднее образование в гимназии. После блестящего окончания гимназии дядя Зинина предполагал отдать племянника в Петербургский институт путей сообщения. Внезапная смерть дяди помешала осуществить это намерение. Стесненный в средствах, Н. Н. Зинин должен был переехать в Казань, где и поступил в 1830 г. в университет на математическое отделение физико-математического, или, как тогда называли, философского, факультета.

Зинин блестяще окончил университет в 1833 г. со степенью кандидата и золотой медалью за представленное им сочинение на тему «О пертурбациях эллиптического движения планет». Выдающиеся способности Н. Н. Зинина обратили на себя внимание коллегии профессоров и ректора университета Н. Н. Лобачевского. Зинин был оставлен при университете (и уже в ноябре того же, 1833, года ему было поручено сначала репетиторство по физике, а с марта

1834 г.- преподавание аналитической механики, гидростатики и гидравлики. Преподавание перечисленных наук молодым ученым, едва достигшим 22 лет, было весьма успешно, о чем свидетельствует вынесенная Н. Н. Зинину Советом университета благодарность.

В 1835 г. научный путь Н. Н. Зинина круто изменился: вместо математических наук Н. Н. Зинину было поручено преподавание химии. Причины такой перемены не совсем ясны. Возможно, что одной из главных причин было неудовлетворительное состояние преподавания химии. Еще до своего официального назначения на кафедру химии Зинин подал прошение о допущении его к экзаменам на степень магистра физико-математических наук. В апреле

1835 г. он приступил уже к магистерским испытаниям и блестяще сдал их. Достойно удивления, как мог он, будучи так занят преподаванием многих, математических дисциплин, в такой короткий срок подготовиться к испытаниям, которые, как о том свидетельствуют официальные протоколы, производились с большой строгостью.

В течение года Зинин написал диссертацию на степень магистра естественных наук на заданную Советом факультета тему: «О явлениях химического сродства и о превосходстве теории Берцелиуса о постоянных химических пропорциях перед химическою статикой Бертолетта» и в октябре 1836 г. ус-

пешно защитил ее. В следующем, 1837, году Зинин был утвержден адъюнктом химии и вскоре командирован на два года с научной целью за границу.

Свои научные занятия за границей Зинин начал в Берлине, где изучал математику и слушал курсы по химии у известных химиков того времени - Митчерлиха и Розе. Из Берлина Зинин направился в Гиссен к знаменитому Ю. Либиху.

Н. Н. Зинин не думал долго задерживаться в Гиссене, но, познакомившись с Либихом и его лабораторией, изменил свои планы и в течение целого года с необычайным увлечением и успехом работал под руководством самого Либиха.

Здесь Зинин выполнил свои первые экспериментальные работы на классические либиховские темы по изучению производных так называемого горькоминдального масла, или, иначе, бензойного альдегида. Он хорошо ознакомился также с системой преподавания химии Либихом и усвоил тот строгий и свободный дух научного исследования, который заслуженно доставил Ю. Либиху и руководимой им лаборатории всемирную славу.

В конце своей командировки Зинин недолго работал в Париже у Пелуза и посетил также виднейшие лаборатории и заводы Англии, Голландии и Бельгии.

В 1840 г. Н. Н. Зинин вернулся в Россию. Но он поехал не в Казань, а в Петербург для защиты докторской диссертации. 30 января 1841 г. он блестяще защитил при Петербургском университете докторскую диссертацию «О соединениях бензоина и об открытых новых телах, относящихся к бензоиновому роду».

В Казань Зинин вернулся весной 1841 г. и вскоре был утвержден экстраординарным профессором, но не по кафедре химии, которая к тому времени была замещена К. К. Клаусом, а по кафедре химической технологии. Фактически, однако, Зинин с самого начала своей профессорской деятельности делил с Клаусом труд преподавания чистой химии, в том числе аналитической и органической.

Что касается научных занятий, то условия для них ко времени возвращения Зинина из-за границы были весьма благоприятны: только что было окончено постройкой и оборудовано новое здание химической лаборатории.

Одновременно с началом своей профессорской и преподавательской деятельности Зинин энергично принимается за экспериментальные исследования, результаты которых менее чем через год приносят ему мировую славу: он открывает свою знаменитую реакцию превращения ароматических нитро-соединений в аминосоединения. Первое сообщение о вновь открытой реакции было напечатано в октябре 1842 г. в «Известиях Академии Наук». В сообщении описывалось превращение нитронафталина и нитробензола в соответствующие аминосоединения, которые Зинин назвал - первое «наф-талидам», второе - «бензидам». Второе из полученных Зининым соединений - «бензидам» - академик Ю. Ф. Фрицше признал за анилин, незадолго до того полученный им из индиго.

Н. Н. Зинин очень скоро понял все огромное значение открытой им реакции и распространил свои исследования на другие ароматические нитро-производные.

Уже в 1844 г. он опубликовал вторую статью, в которой сообщал о получении им семинафталидама (т. е. нафтилендиамина) и семибензидама (т. е. метафенилендиамина). В следующем, 1845, году Зинин сообщил о получении им «бензаминовой» кислоты (т. е. метааминбензойной кислоты).

Таким образом, этими тремя работами Зинин показал общность открытой им реакции восстановления ароматических нитросоединений в амино-соединения, и с тех пор она вошла в историю химии и в повседневный лабораторный обиход под названием «реакции Зинина». Позднее несколько видоизмененная французским химиком Бешаном «реакция Зинина» была перенесена в промышленность и тем самым положила начало развитию анилино-красочной промышленности.

Несколько позднее Зинин осуществил ряд других замечательных, превращений нитробензола. Так, при действии спиртовой щелочи на нитробензол им впервые был получен азоксибензол; восстановлением азоксибензола

Гидраэобензол, который под действием кислот, как показал Зинин, испытывал замечательную перегруппировку в бензидин.

Научные открытия Зинина представляют классический пример влияния науки на развитие промышленности. Напомню, что бензидин является одним из важнейших промежуточных продуктов анилинокрасочной промышленности.

До работ Зинина, его «бензидам» под различными названиями получался из природных продуктов. Это - «кристаллин» Унфердобена, полученный им в 1826 г. при перегонке индиго; это - «пианол» Рунге, выделенный им в 1834г. в ничтожных, количествах из каменноугольной смолы; это - «анилин» Фрицше, также полученный путем сложных операций из природной краски индиго. Все эти открытия, сделанные до работ Зинина, не оказали и не могли оказать влияния на зарождение и развитие анилинокрасочной промышленности. Только получение Митчерлихом из. бензола нитробензола и получение Зининым из нитробензола синтетического анилина создали базу для развития анилинокрасочной промышленности, повлекшей за собою развитие фармацевтической промышленности, промышленности взрывчатых веществ, душистых веществ и многих других областей синтетической органической химии.

В 1847 г. Н. Н. Зинин получил предложение занять кафедру в Медико-хирургической академии в Петербурге. После некоторого размышления и колебаний он принял решение о переходе в Петербург. В Петербурге он потратил около трех лет на организацию химической лаборатории и только после этого мог снова приняться за прерванные научные занятия.

Совместно со своим учеником, впоследствии известным термохимиком Н. Н. Бекетовым, Зининым были синтезированы «бензуреид» и «ацетуреид»

Первые представители неизвестного и, как оказалось впоследствии, весьма

важного класса моноуреидов. В 1854 г. им был осуществлен синтез летучего горчичного масла.

2 мая 1858 г. Зинин был избран экстраординарным, а 5 ноября 1865 г. ординарным академиком Петербургской Академии Наук. В Академии он был деятельным членом самых разнообразных комиссий, оказывая большую помощь особенно в разрешении вопросов, касающихся познания России.

К концу своей научной деятельности он снова возвратился к изучению различных превращений горькоминдального масла и получил между прочим гидробензоин, который в свою очередь легко может быть переведен в бензоин.

Все работы Н. Н. Зинина были напечатаны на немецком и французском языках, за исключением докторской диссертации и работы о некоторых производных лепидина. Это непонятное на первый взгляд явление объясняется тем, что труды Академии Наук обычно печатались не на русском, а на немецком или французском языке. Три первые и важнейшие работы Зинина о восстановлении нитросоединений в аминосоединения, напечатанные в «Известиях Академии Наук», впервые были переведены на русский язык лишь в 1942 г. по случаю 100-летия открытия анилина и напечатаны в журнале «Успехи химии» за 1943 г. (т. XII, вып. 2).

В обширной и плодотворной научной деятельности Зинина особого внимания заслуживает то, что все сложнейшие превращения веществ, группирующиеся вокруг бензойного альдегида, превращения, которые во всех деталях не распутаны и в настоящее время, открывались и изучались им в те далекие времена, когда не существовало теории химического строения - этой нити Ариадны в лабиринте органических соединений. Приходилось проникать в область неизвестного главным образом с помощью «химического чутья», того качества ученого-химика, которое и до сих пор еще в значительной мере сохраняет свою силу для органика-синтетика.

Большое значение в развитии химической науки в нашей стране имела научно-общественная деятельность Зинина, развернувшаяся в начале 60-х годов в Петербурге. Это было время великих сдвигов и пробуждения самосознания в жизни русского общества. Зинин не оставался в стороне от общего движения. Это мощное движение коснулось самых различных сторон науки и искусства, в том числе и развития химического образования в нашей стране.

По инициативе нескольких выдающихся химиков-общественников, к которым прежде всего надо отнести П.А. Ильенкова, Н. Н. Соколова и А. Н. Энгельгардта, в Петербурге в течение 1854/55 г. образовался первый химический кружок. Первые собрания этого кружка происходили на частной квартире Ильенкова. Кроме упомянутых лиц, деятельное участие в кружке принимали Ю. Ф. Фрицше, Л. Н. Шишков, Н. Н. Бекетов и Н. Н. Зинин. Кружок просуществовал около двух лет, но затем, отчасти под давлением извне, должен был прекратить свое существование.

Второй химический кружок был организован в 1857 г. по инициативе Н. Н. Соколова и А. Н. Энгельгардта. Кружок имел целью придти на помощь все возрастающему стремлению широких кругов общества поближе ознакомиться с успехами химической науки. Полагая, что для разрешения столь; трудной задачи наиболее действительным средством могло бы быть лишь непосредственное ознакомление, путем опытов, Соколов и Энгельгардт устроили у себя на квартире по Галерной улице, частную химическую лабораторию («публичную»), подобную той, какую основали в Париже в 1851 г. знаменитые реформаторы органической химии, французские ученые Лоран и Жерар. Цель этих замечательных в истории химии начинаний была одна и та же: предоставить возможность всем желающим ознакомиться с успехами химии производить опыты, при единственном условии, чтобы «это делалось без стеснения других». Успех лаборатории Н. Н. Соколова и А. Н. Энгельгардта превзошел все ожидания. Совершенно понятно, что такое частное учреждение, как химическая лаборатория, хотя бы по причинам материального характера, долго просуществовать не могло. И действительно, уже в 1860 г., т.е. через три года после основания, деятельность лаборатории была прекращена, а все оборудование было пожертвовано Петербургскому университету, чем и было положено начало прилично обставленной лаборатории университета.

Н. Н. Зинин и в этом втором кружке принимал самое деятельное участие. Почти одновременно с организацией второго химического кружка и химической лаборатории неутомимые пионеры развития в русском обществе химического образования решили издавать первое в России периодическое химическое издание под названием: «Химический журнал Н. Н. Соколова и А. Н. Энгельгардта». Основной целью журнала было: «доставить занимающимся химией в России удобство следить за современным развитием науки и совершенно ясно его понимать». Первый выпуск журнала вышел в 1859 г.

Вся эта замечательная страница из истории развития химической науки в России знаменовала начало ее расцвета. Жизнь химического кружка била ключом, число его участников настолько разрослось, что появилась настоятельная потребность в организации настоящего химического общества.

В конце декабря 1867 г. и в начале января 1868 г. в Петербурге состоялся Первый Всероссийский съезд естествоиспытателей и врачей. В вечернем заседании съезда 3 января 1868 г. члены химического отделения, по предложению Н. А. Меншуткина, решили ходатайствовать перед правительством об учреждении Русского химического общества. Ходатайство было удовлетворено, Русское химическое общество было утверждено министром народного просвещения 26 октября 1868 г.

К первому заседанию вновь утвержденного общества, состоявшемуся 6 ноября, записалось; 47 членов, в числе которых был и Н. Н. Зинин. На этом заседании были заслушаны первые научные сообщения; в конце заседания от имени молодого Общества была выражена благодарность Н. А. Мен-шуткину и Д. И. Менделееву, как особо потрудившимся в деле его организации.

На следующем заседании, состоявшемся 5 декабря 1868 г.. Н. Н. Зинин был единогласно избран первым президентом Общества; делопроизводителем и редактором журнала Общества был избран Н. А. Меншуткин, казначеем Г. А. Шмидт. В качестве президента молодого Общества Н, Н. Зинин нес огромную и важную работу, председательствуя в очередных заседаниях, постоянно участвуя в многочисленных комиссиях, особенно по вопросам технико-химических изобретений и приложения химии к промышленности.

В звании президента Русского химического общества Зинин пробыл бессменно в течение 10 лет. В 1878 г. оканчивался второй пятилетний срок пребывания Н. Н. Зинина на посту президента. Несмотря на просьбы, он на этот раз отказался от дальнейшего несения высокого, но трудного президентского поста. Это было за два года до его смерти.

Подводя итог научной деятельности Н. Н. Зинина и его влияния на развитие русской органической химии, следует сказать, что благодаря его замечательным научным открытиям русская химическая наука встала на один уровень с западноевропейской.

Президент немецкого Химического общества, знаменитый химик и основатель немецкой анилинокрасочной промышленности А. В. Гофман в заседании Химического общества 8 марта 1880 г. произнес речь, в которой ярко охарактеризовал значение работ Н. Н. Зинина. «Сегодня я должен сообщить собранию,- сказал Гофман,- о кончине одного из славных старейших химиков,- личности, которая имела значительное и продолжительное влияние на развитие органической химии. Я позволю себе напомнить только об одном открытии Зинина, составившем эпоху,- о превращении нитротел в анилины... Щелочи, описанные Зининым под названием бензидама и нафталида-ма,- те вещества, которые играют ныне столь важную роль, как анилин и нафтиламин. Тогда, конечно, нельзя было предвидеть, какая огромная будущность предстояла изящному способу превращения, описанному в упомянутой статье. Никто не мог предугадать, как часто и с каким успехом этот важный процесс будет прилагаться к изучению бесконечных превращений органических веществ, никому и в ум не приходило, что новый способ получения анилинов сделается со временем основанием могущественной отрасли промышленности».

«Если бы Зинин,- сказал в заключение Гофман,- не сделал ничего более, кроме превращения нитробензола в анилин, то и тогда его имя осталось бы записанным золотыми буквами в истории химии».1

Великое значение Н. Н. Зинина в развитии органической химии заключается также в том, что он не только организовал в Казанском университете правильные практические занятия по органической химии, но и впервые в истории русской химии сумел своим примером и энтузиазмом привлечь выдающихся молодых людей к научным исследованиям в области органической

химии, тем самым подготовив почву для создания впоследствии знаменитой казанской школы химиков. Достаточно сказать, что одним из первых учеников Зинина в Казани был А. М. Бутлеров, который, наряду с Д. И. Менделеевым, составляет славу и гордость русской науки.

А. М. Бутлеров. Совершенно исключительна по своему значению для развития мировой химической науки научная деятельность А. М. Бутлерова (1828-1886). Поэтому и самая личность А. М. Бутлерова заслуживает особого внимания и рассмотрения.

Александр Михайлович Бутлеров родился 25 августа (ст. ст.) 1828 г. в г. Чистополе, Казанской губернии. На одиннадцатый день после рождения Бутлеров лишился матери, и ребенка взяли на воспитание его дедушка и бабушка - Стрелковы. Детство Бутлерова протекало в деревне Подлееная-Шантала, Чистопольского уезда, в имении Стрелковых, среди девственной лесной природы, что несомненно было главной причиной его страстного стремления к занятию естественными науками. Отец Бутлерова был добрый, но слабохарактерный человек и почти не принимал участия в воспитании сына. Однако, когда маленький Бутлеров стал обучаться грамоте и другим предметам, отец постоянно повторял ему, что он сам должен пробивать себе дорогу.

Восьми лет мальчик был отдан в Казань в частный пансион, а затем перешел в четвертый класс 1-й Казанской гимназии, которую окончил в 1844 г. шестнадцати лет. В этом же году А. М. Бутлеров поступил на естественное отделение физико-математического факультета Казанского университета. Ввиду молодости он не был принят в число штатных студентов, а только допущен к слушанию лекций и потому пробыл на первом курсе два года.,

Первые годы своего пребывания в университете Бутлеров сильно увлекался ботаникой, зоологией, особенно энтомологией. Для собирания коллекций он совершал частые экскурсии в окрестности Казани.

Летом 1847 г. А. М. Бутлеров вместе с профессором минералогии П. И. Вагнером отправился в большую экспедицию в киргизские степи. Девятнадцатилетний юноша показал себя широко образованным и наблюдательным натуралистом, о чем свидетельствует его дневник, который он вел самым аккуратным образом. Отдельные отрывки из этого дневника в оригинале имеются в Бутлеровском архиве у автора настоящего очерка; есть, например, отрывок «Из путевых записок натуралиста во время поездки в степь внутренней Киргизской орды». Замечательно, что молодой Бутлеров уже тогда заинтересовался Индерским соляным озером. В дневнике, под названием «Индер-ское соляное озеро», подробно описано не только самое озеро, условия добычи из него уральскими казаками соли, цвет воды и прочее, но очень обстоятельно описана (и, вероятно, коллекционирована) окружающая озеро флора и фауна, причем описание сделано не языком любителя-натуралиста, а научными терминами и названиями специалиста, ботаника и зоолога, т. е. на латинском языке.

Во время экспедиции Бутлеров заболел брюшным тифом. В почти безнадежном состоянии он был привезен Вагнером в Симбирск, куда спешно был вызван из Казани отец. Молодой организм поборол болезнь, но отец заразился от сына и умер. Таким образом, Бутлеров, как и Н. Н. Зинин, остался один, без родителей.

Оправившись от болезни и горя, Бутлеров некоторое время продолжал увлекаться ботаникой и зоологией. Однако лекции Клауса и Зинина изменили его планы. Он окончательно решил посвятить себя химии.

Увлекаясь всем новым, он обращал вначале свое внимание на внешнюю сторону химических явлений. По рассказам профессора зоологии Н. П. Вагнера (известного также своими сказками под псевдонимом Кота-Мурлыки), Бутлеров любил приготовлять красивые кристаллические вещества, производить эффектные опыты с горением, а по окончании семестра и студенческих экзаменов пускал фейерверки. Но постепенно его занятия химией приняли более осмысленный и систематический характер, чему, несомненно, способствовали его знаменитые учителя - Клаус и Зинин. Впоследствии сам Бутлеров в своих воспоминаниях о Н. Н. Зинине писал: «Глубокий, живой и оригинальный ум Зинина, соединенный с необыкновенной беспритязательностью и приветливостью в обращении, всюду влек к нему молодежь, преданную науке. Клаус и Зинин были замечательными экспериментаторами, и несомненно, что под руководством таких учителей Бутлеров уже на студенческой скамье получил основательную лабораторную подготовку, чего нельзя было сказать о теоретической стороне его научных занятий.

В чем состояли лабораторные занятия Бутлерова после переезда Зинина в Петербург, не известно. Университет он окончил в 1849 г. со степенью кандидата за представленное им сочинение,- как это ни кажется странным в настоящее время,- не по химии, а по зоологии на тему: «Дневные бабочки волго-уральской фауны».

В следующем году Клаус представил Бутлерова к оставлению при университете для подготовки к профессорскому званию. Это представление энергично поддержали факультет и Совет университета. Постановление факультета по этому поводу во многих отношениях является замечательным, а потому привожу выдержку из него дословно: «Факультет, со своей стороны, совершенно уверен, что Бутлеров своими познаниями, дарованием, любовью к наукам и к химическим исследованиям сделает честь Университету и заслужит известность в ученом мире (курсив мой. - А.), если обстоятельства будут благоприятствовать его ученому призванию. С такой же верой в Бутлерова посмотрел на это дело и знаменитый Лобачевский, исправлявший в то время обязанности попечителя учебного округа.

Осенью того же, 1850, года А. М. Бутлеров успешно сдал магистерский экзамен, и в начале 1851 г. представил в факультет свою первую диссертацию «Об окислении органических соединений», после защиты которой он был избран в Совете университета адъюнктом и сделался штатным преподавателем университета. Предполагавшаяся заграничная командировка А. М.

Бутлерова не состоялась. В 1852 г. Клаус перешел в Дерпт и на 23-летнего адъюнкта легла вся тяжесть преподавания химии.

В 1854 г. А. М. Бутлеров блестяще сдал при Московском университете докторский экзамен и защитил на степень док-гора химии диссертацию «Об эфирных маслах».

После защиты диссертации в научной жизни Бутлерова случилось одно очень важное событие. Из Москвы он поехал в Петербург повидаться и поговорить о химических вопросах со своим учителем П. П. Зининым. В своих химических воззрениях Зинин в это время прочно стоял на основах учения Лорана и Жерара. По поводу этой встречи и ее результатов Бутлеров впоследствии рассказывал: «Непродолжительных бесед с П. П. Зининым в это мое пребывание в Петербурге было достаточно, чтобы время это стало эпохой в моем научном развитии. П. П. указал мне на значение учения Лорана и Жерара... и советовал руководствоваться в преподавании системой Жерара. Я последовал этим советам...».

Вернувшись в Казань, Бутлеров деятельно принимается за расширение своего научного горизонта и через какие-нибудь два-три года чувствует себя настолько окрепшим и созревшим в своих теоретических взглядах на химическую науку, что приходит к выводу о необходимости заграничной командировки, чтобы на месте познакомиться с наукой и учеными Западной Европы.

В 1857 г. А. М. Бутлеров получает годичную командировку за границу и в течение года посещает все лучшие европейские лаборатории Германии, Франции, Англии, Швейцарии, Италии. Большую часть времени он провел в Париже, который был в то время центром химической науки.

Главным моментом в заграничной поездке А. М. Бутлерова надо считать, однако, не его знакомства с лабораториями и лабораторной техникой, а его встречи и непосредственное общение с виднейшими представителями химической науки. Владея в совершенстве европейскими языками,. Бутлеров не только знакомился, но и вступал в, продолжительные беседы, а иногда и научные споры с такими выдающимися химиками, как Вюрц, Кольбе, Кеку-ле, Бунзен, Эрленмейер.

Бутлеров поехал за границу не только с солидным запасом знаний по химии и всей доступной ему химической" литературы, но и с огромным запасом здоровой научной критики его молодого и ясного ума. Это был полный энергии ученый, жаждущий разрешения многочисленных сложных и спорных вопросов теоретической химии.

По возвращении из-за границы Бутлеров прежде всего занялся основательным переустройством университетской лаборатории. А тут было что переустроить. В лаборатории не было газа, все химические операции производились на спиртовых лампах. Органический анализ производился на печи, обогреваемой древесным углем. Бутлеров хлопочет об устройстве небольшого газогенератора внутри самой лаборатории. Правление отпускает необходимые средства, и в течение самого короткого времени газогенератор соору-

жается; он помещается под лестницей, ведущей во второй этаж: здания. Газовыми мастерами и рабочими нанимаются два отставных солдата. «Кто знает, что значит взрыв газа,- замечает в своих воспоминаниях но этому поводу В. В. Марковников, - тот согласится, что мы работали как бы на вулкане».

Переоборудовав лабораторию, Бутлеров с необыкновенной энергией принимается за экспериментальные работы и в течение короткого срока выпускает ряд первоклассных исследований. Прежде всего он успешно продолжает свои исследования над получением и изучением свойств и превращений йодистого метилена, полученного им в лаборатории Вюрца в Париже. В 1859 г. Бутлеров открывает полимер формальдегида и дает ему название «диоксиметилен» (по-современному триоксиметилен). Действием аммиака на диоксиметилен Бутлеров получает весьма интересное, сложного состава вещество, которому он дает название «гексаметилентетрамин». Гексаметилен-тетрамин, под названием «уротропина», до настоящего времени находит обширное применение в медицине как антиподагрическое средство, для дезинфекции мочевых путей и для лечения многих других болезней.

В 1861 г. Бутлеров делает замечательное в истории химии открытие, а именно: при действии известкового раствора на диоксиметилен он впервые получает путем синтеза сахаристое вещество, которое он называет «метиле-нитаном». Этим синтезом он как бы завершает ряд синтезов классиков органической химии: Вел ер синтезирует щавелевую, кислоту (1826) и мочевину (1828), Кольбе - уксусную кислоту (1848), Вертело -жиры (1854) и, наконец, Бутлеров - сахар (1861).

В том же году, по соображениям теоретического порядка, Бутлеров пытается отнять йод от йодистого метилена с целью получения свободного метилена; но вместо метилена он получает этилен - факт огромной важности для интерпретации строения непредельных органических соединений.

Уже этих, кратко перечисленных открытий было бы достаточно, чтобы имя Бутлерова навсегда осталось в истории химии как первоклассного синтетика. Однако все эти работы - лишь вступление к его обширной и замечательной научной деятельности.

Одновременно с развертыванием таланта Бутлерова как первоклассного экспериментатора пробуждается его гений теоретика. Он подвергает критике господствующие в то время в области изучения органических соединений теорию типов и теорию замещений и приходит к заключению, что они уже не вмещают всего фактического материала.

В то же время на Западе блестящие идеи Кекуле и Коупера о четырехвалентной природе углеродного атома и о способности углеродных атомов це-пеобразно соединяться друг с другом как бы повисли в воздухе. Кекуле, после" того как он высказал некоторые основные положения теории химического строения, придавал этим высказываниям и положениям второстепенное значение и еще долгое время находился во власти идей Жерара. Достаточно сказать, что в своем известном учебнике химии Кекуле, в согласии с учением Жерара, допускает для каждого химического соединения несколько рацио-

нальных формул. Коупер, отвергнув теорию типов Жерара и исходя из положений, до некоторой степени противоположных взглядам Кекуле, также приходит к ряду основных положений теории химического строения и даже пишет многие формулы строения, очень похожие на современные (принимая атомный вес кислорода равным 8); однако в дальнейшем он не развивает своих взглядов. И только у Бутлерова созревает идея о химическом строении органических соединении во всем ее объеме. Его теоретические размышления принимают вполне законченную форму, и он приходит к выводу о необходимости обменяться своими новыми взглядами с учеными Запада.

Не без труда он получает вторую заграничную командировку ив 1861 г. вновь посещает лучшие лаборатории Германии, Бельгии и Франции.

19 сентября 1861 г. на съезде немецких врачей и натуралистов в городе Шпейере Бутлеров делает свой знаменитый доклад «О химическом строении тел». Он развивает в совершенно законченной форме новые взгляды на строение органических соединений и впервые предлагает ввести в химическую науку термин «химическая структура», или «химическое строение», подразумевая под этим распределение сил химического сродства, или, иначе, распределение связей отдельных атомов, образующих химическую частицу.

Доклад Бутлерова и его новые взгляды на строение органических соединений были холодно приняты немецкими химиками, за исключением отдельных лиц, из которых прежде всего надо упомянуть Эрленмейера, позднее Вислиценуса. Приведем наиболее замечательное место из доклада А. М. Бутлерова:

«Если попытаться теперь определить химическое строение веществ и если нам удастся выразить его нашими формулами, то формулы эти будут хотя еще не вполне, но до известной степени настоящими рациональными формулами. Для каждого тела возможна будет в этом смысле лишь одна рациональная формула, и когда создадутся известные общие законы зависимости химических свойств тела от их химического строения, то подобная формула будет выражением всех его свойств».1

Сколь ни точна была только что приведенная формулировка Бутлерова относительно связи химических свойств тел с их строением, фактическое положение этого основного вопроса теории химического строения было далеко не ясным. Дело в том, что в то время считалось твердо установленным, что для соединения состава С2Н6 возможно существование изомеров. Считали, что один из них был получен Франкландом и Кольбе при действии металлического калия на нитрил уксусной кислоты, другой - Франкландом при действии цинка и воды на йодистый этил. Теория типов без труда объясняла эти удивительные факты: оба соединения должны быть отнесены к типу водорода, причем первое соединение трактовалось как двузамещенное типа водорода и представляло диметил, второе соединение являлось одно-

замещенным типа водорода и должно было рассматриваться как водородистый этил.

По теории химического строения, развиваемой Бутлеровым, соединению состава С2Н6 отвечает только одна формула строения, и таким образом оказывалось, что как будто факты противоречат новой теории. Несомненно, что отчасти это и было причиной скептического отношения немецких химиков к докладу Бутлерова в Шпейере, а быть может, в еще большей степени вообще слабое развитие техники исследования.

Научное кредо Бутлерова прежде всего заключалось в том, что для обобщения и объяснения фактического материала необходимы теории, однако факты, тем более новые факты не должны принудительным или искусственным образом втискиваться в теоретические представления, сколь бы совершенными эти представления ни казались.

Поэтому Бутлеров искал выхода для объяснения фактов, противоречащих его теории химического строения, а именно он сделал предположение: 1) что четыре «пая» (т. е. валентности) углеродного атома расположены в виде плоскостей тетраэдра и 2) что эти паи различны. В таком случае легко можно было объяснить наличие двух изомеров этана. Позднее известный немецкий химик К. Шорлеммер, друг К. Маркса и Ф. Энгельса, путем тщательных исследований доказал, что «водородистый этил» и «диметил» - одно и то же соединение.

Здесь важно отметить, что Бутлеров впервые в истории химии высказал предположение о возможности тетраэдрического строения соединений углеродного атома с четырьмя заместителями, причем представление Бутлерова не было каким-либо развитием взглядов Пастера о «молекулярной диссим-метрии» и о тетраэдрическом строении оптически деятельных молекул. Позднее Кекуле построил «шаровую» тетраэдрическую модель углеродного атома. «Думаю,- говорит по этому поводу известный комментатор трудов Бутлерова, проф. А. И. Горбов,- что приоритет тетраэдрической модели углеродного атома должен остаться за Бутлеровым».

Не довольствуясь развитием положений теории химического строения, Бутлеров приходит к заключению, что для успеха нового учения необходимо получение новых фактов, из него вытекающих. Поэтому, вскоре после возвращения в Казань, он приступает к обширным экспериментальным исследованиям, главнейшим результатом которых прежде всего явился знаменитый бутлеровский синтез триметилкарбинола - первого представителя третичных спиртов. Этот синтез положил начало, можно сказать, бесконечному ряду синтезов, которые, модифицируясь и трансформируясь, восходят до наших дней. Молодые химики настоящего времени вряд ли в состоянии представить себе, какие экспериментальные трудности приходилось преодолевать при разработке этих синтезов в тех условиях, в которых работал Бутлеров, когда в лаборатории не было настоящей тяги, когда зачастую не было.подходящей посуды, когда все приходилось делать самому: и самовозго-

рающиеся при малейшей оплошности цинкорганические соединения, и удушающий газ фосген, и многое другое.

Получение Бутлеровым неизвестного класса третичных спиртов, предсказанных теорией химического строения, имело, несомненно, громадное значение для укрепления и признания нового учения. Правда, существование трех классов спиртов было предсказано еще Кольбе на основании своеобразной теории замещения, однако его блестящие предсказания и их фактическое подтверждение не могли защитить позиций Кольбе. Наоборот, получение триметилкарбинола для укрепления теории химического строения имело почти такое же значение, как открытие неизвестных, предсказанных Менделеевым элементов для укрепления и признания периодического закона.

За первым синтезом триметилкарбинола последовал ряд исследований над механизмом вновь открытой реакции получения третичных спиртов, равно как и получение новых представителей третичных спиртов.

В этот же период наибольшего развития своего таланта Бутлеров приступил к изданию своего знаменитого учебника «Введение к полному изучению органической химии». Первый выпуск этого учебника вышел в 1864 г., все издание было закончено в 1866 г.

Вслед за изданием «Введения» на русском языке последовал его перевод на немецкий язык. Перевод был сделан преподавателем Казанского земледельческого училища Решем и издан в Лейпциге в 1867 г. Появление «Введения» на немецком языке способствовало распространению среди зарубежных химиков взглядов Бутлерова, ибо «Введение» представляло собою первый случай в мировой химической литературе, когда теория химического строения была последовательно проведена через все важнейшие классы органических соединений. Эрнст фон Мейер, известный автор «Истории химии», по поводу «Введения» и роли Бутлерова в развитии теории химического строения высказался так: «Бутлеров оказал особенно сильное влияние (на распространение среди химиков теории химического строения.- А.) своим «Учебником органической химии», вышедшим на немецком языке в 1868 г.». Замечательно, что эти слова были сказаны долголетним сотрудником Кольбе, который оставался противником взглядов Бутлерова до конца своих дней.

Все рассмотренные нами капитальные теоретические и экспериментальные труды Бутлерова относятся к казанскому периоду его деятельности.

В августе 1867 г. А. М. Бутлеров отправился в третий раз за границу, где он занялся поправлением своего здоровья и редактированием немецкого издания «Введения».

В мае 1868 г., по предложению и мотивированному представлению Д. И. Менделеева, Бутлеров был избран ординарным профессором Петербургского университета. Бутлеров на это предложение ответил согласием. Из-за границы Бутлеров вернулся в августе и до декабря того же, 1868, года оставался в Казани, заканчивая преподавание.

После переезда в Петербург Бутлеров прежде всего занялся переустройством университетской лаборатории и с присущей ему энергией скоро нала-

дил в ней ряд экспериментальных работ, являющихся продолжением казанских. В то же время он принял самое деятельное участие во вновь учрежденном Русском химическом обществе и в заседании 6 февраля 1869 г. был избран членом Общества.

В начале 1869 г. произошло важное событие в истории развития русской химической науки: 10 февраля только что учрежденное Русское химическое общество получило от Главного управления по делам печати разрешение на издание без предварительной цензуры «Журнала Русского химического общества». Таким образом, русские химики получили, наконец, возможность публиковать научные исследования в своем периодическом печатном органе.

В первом, небольшом по объему томе молодого журнала, вышедшем под редакцией Н. А. Меншуткина, было опубликовано 36 оригинальных работ русских химиков, в том числе знаменитая статья Д. И. Менделеева «Соотношение свойств с атомным весом элементов» и две статьи А. М. Бутлерова: «О хлористом метилене» и «О бутилене из бутильного алкоголя брожения».

В 1870 г. Бутлеров был избран адъюнктом Академии Наук, в следующем году экстраординарным академиком, а в 1874 г. ординарным академиком-

Одновременно Бутлеров состоял профессором Высших женских курсов и принимал самое горячее участие в развитии и укреплении высшего женского образования. «Надо стремиться к тому,- говорил Бутлеров,- чтобы в каждом университетском городе были не только высшие курсы, а женские отделения университетов, и по всем факультетам»1.

В 70-х годах А. М. Бутлеров приступает к продолжению начатых еще в Казани работ над непредельными углеводородами. Эти работы генетически связаны с его первыми работами над изучением свойств йодистого метилена и синтезированными им третичными спиртами. Особенно замечательны его работы: «Об изодибутилене» (1877), «Об изотрибутилене», изучение действия фтористого бора на полимеризацию непредельных углеводородов, особенно пропилена, и многие другие. В то же время Бутлеров не перестает развивать и совершенствовать теорию химического строения; таковы, например, его статьи: «Современное значение теории химического строения» (1879) и «Химическое строение и теория замещения» (1882 и 1885).

А. М. Бутлеров был не только гениальным ученым, но и выдающимся общественным деятелем. Особенно полезна и обширна его деятельность в Вольном экономическом обществе, где в течение ряда лет он был председателем. А. М. Бутлеров был известным пчеловодом и как член Вольного экономического общества он с чрезвычайной энергией пропагандировал методы рационального пчеловодства. Он напечатал ряд брошюр по пчеловодству (например, «Пчела, ее жизнь и главные правила толкового пчеловодства», «О мерах к распространению в России пчеловодства», «Как водить пчел»).

Кипучая научная и общественная деятельность А. М. Бутлерова оборвалась внезапно. 5 августа (ст. ст.) 1886 г. Бутлеров скончался 58 лет отроду в деревне Бутлеровке, Спасского уезда, Казанской губернии, где и похоронен.

Химическая наука и русская общественность понесли тягчайшую утрату. Значение научной и педагогической деятельности А. М. Бутлерова огромно.

А. М. Бутлеров - не только один из основоположников того научного направления в области органической химии, которое вот уже в течение почти 90 лет служит неиссякаемым источником бесконечного ряда открытий, в равной мере имеющих и теоретическое и практическое значение, А. М. Бутлеров - родоначальник казанской бутлеровской школы химиков, распространившей свое влияние, можно смело сказать, на все научные центры, на все необъятное пространство нашей великой страны. Без всякого преувеличения еще раз можно повторить, что казанская химическая лаборатория, где А. М. Бутлеров производил свои наиболее замечательные теоретические и экспериментальные исследования, поистине является колыбелью русской органической школы химии. Впервые эту мысль совершенно определенно высказал Д. И. Менделеев в своем представлении на занятие Бутлеровым кафедры органической химии в Петербургском университете. В этом представлении Д. И. Менделеев писал:

«А. М. Бутлеров - один из замечательнейших русских ученых. Он русский и по ученому образованию и по оригинальности трудов. Ученик знаменитого нашего академика Н.Н.Зинина, он сделался химиком не в чужих краях, а в Казани, где и продолжает развивать самостоятельную химическую школу. Направление ученых трудов А. М. не составляет продолжения или развития идей его предшественников, но принадлежит ему самому. В химии существует бутлеровская школа, бутлеровское направление».

Что можно прибавить к этому яркому, имеющему характер далекого прогноза, определению нашим гениальным ученым значения великих трудов А. М. Бутлерова и его великих открытий? Можно только прибавить, что определение Д. И. Менделеева сохраняет всю свою силу до настоящего времени.

Еще на одну характерную особенность А. М. Бутлерова как ученого я хотел бы обратить внимание. Особенность эта заключается в гениальном, по силе совершенно исключительном предвидении грядущих этапов науки. Чем больше вникаешь в разбросанные по разным статьям его мысли, тем более поражаешься их глубине и почти необъятной перспективе. Положительно можно утверждать, что он предугадывал, и не только предугадывал, но часто и намечал пути любимой им науки на многие десятки лет вперед. Только крайняя осторожность в теоретических построениях не позволяла ему развивать эти мысли до той степени, когда они могли бы послужить новыми исходными пунктами химической науки, знаменующими новую научную эпоху. Вот несколько примеров, подтверждающих только что сказанное.

В статье «О различных способах объяснения некоторых случаев изомерии» Бутлеров пишет: «Едва ли можно присоединиться к мнению Кекуле, что положение атомов в пространстве не может быть изображено на плоскости бумаги,- ведь выражается же математическими формулами положение точек в пространстве, и можно надеяться, что законы, управляющие образованием и существованием химических соединений, найдут в свое время математическое выражение. Но если атомы действительно существуют, то я не понимаю, почему все попытки определить пространственное положение последних, как думает Кольбе, должны быть тщетными, почему будущее не научит нас производить такие определения?». Здесь Бутлеров не только предугадывает эволюцию теории химического строения в стереохимию, но и современные нам возможности определения положения атомов в молекулах вещества.

Еще более замечательные мысли он высказал в одной из своих последних статей относительно постоянства атомных весов элементов. «Я ставлю вопрос, не будет ли гипотеза Проута при некоторых условиях вполне истинной? Поставить такой вопрос - значит решиться отрицать абсолютное постоянство атомных весов, и я думаю, действительно, что нет причины принимать такое постоянство a priori. Атомный вес будет для химика главным образом не чем другим, как выражением того весового количества материи, которое является носителем известного количества химической энергии. Но мы хорошо знаем, что при других видах энергии ее количество определяется совсем не одной массой вещества: масса может оставаться без изменения, а количество энергии тем не менее изменяется, например вследствие изменения скорости. Почему же не существовать подобным изменениям и для энергии химической, хотя бы то в известных тесных пределах».

Весь этот отрывок представляет пример гениального предвидения явления изотопии элементов.

Казанская химическая школа после перехода А. М. Бутлерова в Петербург продолжала развиваться. К числу первых и лучших учеников Бутлерова прежде всего надо отнести В. В. Марковникова и А. М. Зайцева.

Научная деятельность В. В. Марковникова протекала главным образом в стенах Московского университета, а потому рассмотрение его выдающихся научных трудов удобнее отнести к той части очерка, в которой речь будет идти о московском химическом центре.

А. М. Зайцев. Преемником А. М. Бутлерова в Казани по кафедре органической химии был А. М. Зайцев (1841-1910). А. М. Зайцев продолжал поддерживать и развивать лучшие традиции своего учителя. Научная и педагогическая деятельность его сыграла огромную роль в деле развития бутлеров-ской школы и бутлеровского направления в химии.

Александр Михайлович Зайцев родился в г. Казани 20 июня (ст. ст.) 1841г. в купеческой семье Михаила Саввича Зайцева. Мать А. М. Зайцева - Наталия Васильевна Ляпунова. Отец А. М. Зайцева хотел направить сына по

торговой части, но дядя будущего химика, Михаил Васильевич Ляпунов, *1 убедил отдать мальчика в гимназию и в дальнейшем принимал большое участие в воспитании племянника.

А. М. Зайцев окончил 2-ю Казанскую гимназию в 1858 г. по отделению законоведов. М. В. Ляпунов лично подготовил племянника по латинскому языку, которого, как «законовед», не проходил А. М. Зайцев в гимназии, но экзамен по которому необходимо было сдать для поступления в университет. Сдав экзамен по латинскому языку, А. М. Зайцев поступил на камеральное отделение юридического факультета Казанского университета.

В университете Зайцев стал увлекаться химией, несомненно под влиянием Бутлерова, талант которого как ученого и как преподавателя развернулся к этому времени во всю ширь.

Университет А. М. Зайцев окончил в 1862 г. В этом же году он отправился на собственный счет за границу для продолжения своего химического образования. Два года он работал в Марбурге под руководством Г. Кольбе. С августа 1864 г. по апрель 1865 г. он провел в Париже, где работал в лаборатории Медицинской школы под руководством А. Вюрца. Последний семестр своего пребывания за границей А. М. Зайцев снова провел в лаборатории Кольбе.

Первые работы А. М. Зайцева по химии носят явные признаки пребывания их автора за границей. Кандидатская диссертация! «Об окисях тиоэфи-ров» и магистерская «О действии азотной кислоты на некоторые органические соединения двуэквивалентной серы и о новом ряде органических сернистых соединений, полученных при этой реакции», выполнены на темы Г. Кольбе.

В Казань А. М. Зайцев возвратился в 1865 г. После защиты в 1868 г. магистерской диссертации, вскоре после перехода Бутлерова в Петербург, А. М. Зайцев был избран в марте 1869 г. Советом университета доцентом по кафедре химии. В это же время А. М. Зайцев энергично работал и подготовлял свою докторскую диссертацию на тему бутлеровского направления - «О новом способе превращения жирных кислот в соответствующие им алкоголи. Нормальный бутильный алкоголь и превращение его во вторичный бутиль-ный алкоголь», которую и защитил в 1870 г. при Казанском университете.

В ноябре того же, 1870, года Зайцев утверждается экстраординарным, а через год ординарным профессором по кафедре химии, которую и занимал почти в течение 40 лет до самой смерти (19 августа 1910 г.).

Русские химики высоко ценили научные заслуги А. М. Зайцева. В течение ряда лет он неоднократно был избираем членом Совета Отделения химии. С 1904 г. он председатель Отделения и Совета Отделения химии, а с 1905 г., продолжая состоять председателем Отделения и Совета Отделения химии, он - президент Русского физико-химического общества. В 1885 г. А.

М. Зайцев был избран членом-корреспондентом Академии Наук. В последние годы деятельности ему было предложено: Академией высшее ученое звание академика, но Александр Михайлович, всегда отличавшийся необычайной скромностью, отклонил почетное предложение, не желая расставаться с казанской лабораторией.

Значение научной и научно-педагогической деятельности А. М. Зайцева для развития органической химии очень велико и прежде всего определяется чрезвычайным развитием и усовершенствованием бутлеровских синтезов. Работы Зайцева в этом направлении привели к разработке методов получения спиртов различных классов, вошедших в историю химии под названием «зайцевских спиртов» и «зайцевских синтезов». Все эти работы являются классическими, их главная цель-укрепление теории химического строения.

Большое теоретическое значение имеют также работы А. М. Зайцева о порядке присоединения элементов галоидоводородных кислот к непредельным углеводородам и изучение обратной реакции отщепления галоидоводородных кислот. Эти фундаментальные вопросы органической химии, впервые со всей определенностью выдвинутые В. В. Марковниковым, нужно отнести к категории наиболее интересных и трудных для понимания химических процессов. Эмпирические правила, которые были установлены в результате работ Марковникова и Зайцева, носят в нашей науке название «правила Марковникова - Зайцева». Достаточно сказать, что подобного рода реакции, освещающие темную область явлений изомеризации, изучались Марковниковым и Зайцевым в те далекие времена, когда еще не существовало электронных представлений, в свете которых все эти реакции и превращения деятельно изучаются в настоящее время. Обширные работы лаборатории А. М. Зайцева были посвящены многоатомным спиртам и окисям. Генетически связаны с синтезами спиртов реакции получения непредельных кислот, оксикислот и лактонов. Интересный класс органических соединений- лак-тоны - был открыт А. М. Зайцевым в 1873 г.

Большое значение для химии высших жирных кислот и в связи с этим для развития жировой промышленности имеют работы А. М. Зайцева и его учеников над высшими непредельными кислотами и высшими оксикислота-ми.

Не менее велика также роль А. М. Зайцева в создании зайцевской школы химиков как преемственного развития бутлеровской школы. Из лаборатории Зайцева вышло более 150 работ, выполненных как им лично, так и его многочисленными учениками на его темы и под его руководством. Число учеников А. М. Зайцева огромно; в этом отношении Александр Михайлович занимает в истории русской химии едва ли не первое место. В списке его учеников, работы которых напечатаны в «Журнале Русского физико-химического общества», числится 72 химика. Многие из них впоследствии стали выдающимися учеными и заняли кафедры в различных высших учебных заведениях России. Из числа наиболее известных учеников Зайцева прежде всего надо назвать Е. Е. Вагнера, И. И. Канонникова, С. Н. Реформатского, А. Н. Рефор-

матского, А. А. Альбицкого, В. И. Сорокина и многих других. Лично я также имел счастье получить свое химическое образование в казанской химической школе под руководством А. М. Зайцева и занял в 1911 г., после его смерти, кафедру своего учителя.

Ф. М. Флавицкий. К числу выдающихся представителей бутлеровской школы химиков и учеников А. М. Бутлерова принадлежит также Ф. М. Флавицкий (1848-1917).

Флавиан Михайлович Флавицкий роцился в 1848 г. В 1870 г. он окончил физико-математический факультет Харьковского университета и в течение трех лет работал в Петербурге, в лаборатории А. М. Бутлерова под его непосредственным руководством. С 1873 г. и до самой смерти Ф. М. Флавицкий работал в стенах Казанского университета, занимая с 1884 г. кафедру общей и неорганической химии. Его магистерская диссертация «Об изомерии амиленов из амильного алкоголя брожения» (Казань, 1875) написана на бутле-ровскую тему и посвящена применению теории строения к этому, тогда еще мало изученному классу органических соединений.

Широко известная не только у нас, но и за границей его докторская диссертация «О некоторых свойствах терпенов и их взаимных отношениях» (Казань, 1880) была выполнена и защищена при Казанском университете.

Докторская диссертация Ф. М. Флавицкого представляет собой блестяще выполненное экспериментальное исследование в совершенно темной в то время области терпенов. Работа эта является большим шагом вперед в деле изучения этой сложной природной группы органических соединений. В ней Флавицкий впервые свел к немногим типам различные представители терпенов, описанные химиками под несколькими названиями, и одновременно показал, что наш русский скипидар, кроме знака вращения, очень близок по природе к французскому.

Одновременно Флавицкий сделал очень важные для того времени выводы о генетической связи моноциклических терпенов с бициклическими и об их взаимных превращениях.

С 1890 г. Ф. М. Флавицкий сосредоточивает свои научные интересы на неорганических соединениях, главным образом на изучении гидратов различных солей. Его обширные исследования в этой области химии не могут быть здесь рассмотрены. Можно выразить сожаление, что блестящие работы Флавицкого по химии терпенов, одного из выдающихся пионеров в этой области органической химии, были прерваны, вероятно, по той причине, что он занимал в Казанском университете кафедру общей и неорганической химии.

Умер Ф. М. Флавицкий в 1917г.

А. Е. Арбузов.1 Александр Ерминингельдович Арбузов родился 30 августа (ст. ст.) 1877 г. в селе Арбузовом-Баране, Казанской губернии.

По окончании 1-й Казанской классической гимназии Е 1896 г. А. Е. Арбузов поступил на естественное отделение физико-математического факультета Казанского университета. По окончании университета в 1900 г. он был представлен проф. А. М. Зайцевым профессорским стипендиатом по кафедре органической химии. Однако еще до утверждения он занял, по представлению проф. Ф. М. Флавицкого, должность ассистента при кафедре органической химии и химического сельскохозяйственного анализа в Ново-Александрийском институте сельского хозяйства и лесоводства.

Еще будучи студентом Казанского университета, А. Е.Арбузов выполнил в лаборатории А. М. Зайцева, под его руководством, свою первую научную работу «Об аллилметилфенилкарбиноле», замечательную тем, что в ней впервые синтетическое применение цинкоорганических соединений, открытое Бутлеровым и широко разработанное его учениками и особенно Зайцевым, претворено в магнийорганический синтез, практически одновременно с разработкой магнийорганического синтеза Гриньяром. Эта работа была напечатана в «Журнале Русского химического общества» в 1901 г.

В 1905 г. он защитил при Казанском университете магистерскую диссертацию «О строении фосфористой кислоты и ее производных». В этой работе, тема которой была навеяна чтением «Основ химии» Д. И. Менделеева, А. Е. Арбузов впервые получил в чистом виде эфиры фосфористой кислоты, открыл явление их каталитической изомеризации в эфиры алкилфосфиновых кислот и нашел специальную реакцию для соединений трехвалентного фосфора - образование комплексных соединений с галоидными солями закиси меди.

Эта работа А. Е. Арбузова была удостоена Русским физико-химическим обществом премии им. Зинина и Воскресенского.

В 1906 г. А. Е. Арбузов был избран на кафедру органической химии и химического сельскохозяйственного анализа Ново-Александрийского института сельского хозяйства и лесоводства, а в 1911 г. избран по всероссийскому конкурсу на кафедру органической химии Казанского университета, освободившуюся после смерти его учителя А. М. Зайцева.

В 1914 г. А. Е. Арбузов защитил при Казанском университете докторскую диссертацию «О явлениях катализа в области превращений некоторых соединений фосфора». В этой работе он обобщил и продолжил наметившиеся еще в магистерской работе открытия, широко исследовав установленное им явление превращения эфиров кислот трехвалентного фосфора под влиянием галоидных алкилов в эфиры кислот пятивалентного фосфора.

Явление «арбузовской изомеризации» приобрело фундаментальное значение в химии фосфорорганических соединений, открыв новые синтетические возможности, широко использованные самим А. Е. Арбузовым, его учениками и последователями и не исчерпанные и по сию пору. Без преувеличения можно сказать, что арбузовская изомеризация стала столбовой дорогой синтеза в ряду фосфорорганичеоких соединений.

В этот период А. Е. Арбузов плодотворно работал в области эфиров сернистой кислоты, химии индола, термохимии (соединения эфира с бромом) и был занят также физико-химическими исследованиями в области кислотного катализа ацеталей кетонов. Ныне химики постоянно пользуются методами Арбузова для получения гомологов индола, ацеталей, кетонов, алкоголятов натрия и др.

Однако фосфорорганические соединения и в дальнейшем продолжали привлекать основное внимание А. Е. Арбузова. Он исследовал молекулярные рефракции и молекулярные объемы фосфорорганических соединений, много работал над получением фосфорорганических соединений с асимметрическим атомом фосфора. Совместно со своим сыном Б. А. Арбузовым он исследовал строение обладающего замечательными свойствами хлорангидрида Бойда. Большое внимание А. Е. Арбузов уделил исследованию свойств и реакций металлических производных диалкиловых эфиров фосфонуксусной кислоты, где им установлены отношения таутомерии, подобные отношениям в натрмалоновом или натрацетоуксусном эфире, и даны методы синтеза фосфорорганических соединений, основанные на использовании этих свойств. Эти исследования привели его, с одной стороны, к изучению явления таутомерии вообще, а с другой - дали возможность открыть новый, очень изящный способ получения свободных радикалов. Наглядность этого способа столь велика, что по почину А. Е. Арбузова он широко применяется для демонстрации на лекциях.

Нет возможности в кратком очерке осветить все фундаментальные исследования А. Е. Арбузова в области фосфорорганических соединений. Можно сказать, что после классических исследований А. Михаэлиса, А. Е. Арбузов столь основательно раз

из книги академика А.Е. Арбузова "Краткий очерк развития органической химии в России"

Казанская химическая школа - общепринятое название научного течения, появившегося в Казанском императорском университете в начале XIX века.

Энциклопедичный YouTube

1 / 4

✪ Химический факультет ТГУ

✪ Институт химического и нефтяного машиностроения

✪ Знай наших. Александр Бутлеров, выпуск 25

✪ Разведопрос: историк Борис Юлин про образование

Субтитры

История

Доисследовательский период

В 1804 году российский император Александр I учредил на базе Казанской гимназии университет, тем самым основав первое учреждение высшего образования в российской провинции. Изначально Казанский университет был утверждён в составе следующих кафедр:

Уже в первый год существования Казанского университета был утверждён в звании адъюнкта Феодор Леонтьевич (Фридрих Гавриил) Эвест, без точного указания кафедры, но с поручением читать химию и фармакологию. Однако Эвест на заседании Учёного Совета университета заявил, что не может читать лекции по химии, так как отсутствует вообще какое-либо оборудование, а студенты и близко не были подготовлены к прослушиванию лекций. В итоге Эвесту пришлось проходить со студентами "Определение тел естественных вообще, их разделение на органические и безжизненные", зоологию и минералогию.

Ф.Л.Эвест, основатель химической лаборатории и первый преподаватель химии Казанского университета, скончался в ночь на 26 октября 1809 года. До 1811 года, когда был назначен адъюнктом химии Иван Иваночи Дунаев, преподавание химии не велось .

Следующим преподавателем должен был стать Иоганн Фридрих Вуттиг (1783-1850), представленный на должность адъюнкта химии, фармацевтики и технологии. Вуттиг был предан практическому делу, выгодному в материальном отношении. Он написал сочинение "О приготовлении серной кислоты" с добавлением всех чертежей и точных указаний к оригинальному методу получения серной кислоты. В 1809 году он участвовал в экспедиции по южному и среднему Уралу, где открыл несколько минералов. К преподаванию собственно химии он так и не приступил, зато читал лекции по химической технологии, пытаясь поставить свои занятия, как можно лучше: так, он со студентами посещал фабрики и заводы. За время пребывания в Казани он написал несколько статей минералогического характера, после чего в 1810 отбыл в Петербург, затем - в Берлин, оставив преподавание в Казани.

В 1811 году в Казанский университет "для усовершенствования в звании магистра по части химии и технологии" назначили И.И.Дунаева, однако "усовершенствование" было затруднительно, так как Эвест умер в прошлом году, а Вуттиг оставил свои обязанности, толком к ним не приступив. Дунаев сам начал читать лекции по химии, а также фармации и латинскому языку. В 1821 году И.И.Дунаев произнёс речь "О пользе и злоупотреблениях наук естественных и о необходимости их основывать на христианском благочестии", в котором, в частности, отметил следующее: "Единственный источник к знанию - есть писанное Слово Божие, которое истинно есть, те глаголы, яже дух суть и живот суть; сей свет Христов, просвещающий всякого человека - есть вера во Иисуса Христа, Спасителя мира...".

В 1823 году был назначен вторым преподавателем естествоиспытатель Адольф Яковлевич Купфер, который с 1824 начал вести химию, физику и минералогию. Купфер выполнил первый анализ воздуха в Казани, изучал системы Pb-Hg, осматривал уральские заводы. В 1828 году Купфер был избран академиком в Петербург и покинул Казань.

В год образования Казанского университета, в 1804 году, была открыта кафедра химии. Это событие положило впоследствии начало созданию химического факультета и всемирно известной Казанской химической школы.

Казань. Казанский университет. Казанская химическая школа. История науки строго фиксирует эту последовательность. В химической лаборатории Казанского университета в середине 19 века возникла научная школа, давшая миру целую плеяду замечательных ученых, труды которых составляют золотой фонд мировой химической науки. К.К.Клаус, Н.Н.Зинин, А.М.Бутлеров, В.В.Марковников, А.М.Зайцев, Ф.М.Флавицкий, А.Е.Арбузов, Б.А.Арбузов - вот перечень выдающихся имен, составляющих "основную линию" школы.

В.В.Марковников, покинув Казанский университет, продолжил исследования в Новороссийском (ныне Одесском), а затем в Московском университете. Образовалась "ветвь Московская". Ученики А.М.Бутлерова, а позднее ученики А.М.Зайцева возглавили кафедры и в других российских университетах: А.Н.Попов, Е.Е.Вагнер - в Варшаве, С.Н.Реформатский - в Киеве, А.А.Альбицкий - в Харькове:

Начало Казанской химической школе положили труды двух замечательных ученых: К.К.Клауса и Н.Н.Зинина. К.К.Клаусу, профессору Казанского государственного университета принадлежит слава открытия в 1844 г. элемента рутения. "Я новый элемент в честь отечества моего называю рутением" (по латыни: российским), - писал К.К.Клаус.

Двумя годами раньше, в 1842 г., выдающееся открытие делает Н.Н.Зинин. Он осуществляет восстановление нитробензола в анилин. Эта реакция положила начало промышленному органическому синтезу и, в частности, такой его отрасли, как анилинокрасочная промышленность. Н.Н.Зинин не только выдающийся ученый. Он - крупный общественный деятель, один из организаторов Русского химического общества (1868 г.), первым президентом которого Н.Н.Зинин состоял в течение 10 лет.

Славу своих учителей приумножил А.М.Бутлеров (1828-1886). Созданная А.М.Бутлеровым в 1861 г. теория химического строения органических соединений стала инструментом познания структуры органических соединений, определения путей их синтеза, установления связи между строением и реакционной способностью органических веществ. Ее положения составили фундамент современной органической химии. Бутлеровское направление получило развитие в Казани в работах наиболее выдающихся его учеников: В.В.Марковникова, А.М.Зайцева, Ф.М.Флавицкого . В.В. Марковников (1838-1904) развил идею о взаимном влиянии атомов в молекулах. В науку вошло и в учебниках по органической химии во всем мире фигурирует "правило Марковникова", определяющее порядок присоединения реагентов к ненасыщенным соединениям. Химия нефти - другое направление исследований В.В. Марковникова.

Есть в органической химии и "правило Зайцева", определяющее порядок отщепления реагентов при образовании ненасыщенных систем. А.М.Зайцев более, чем кто-либо из учеников А.М.Бутлерова своими классическими работами способствовал укреплению еще молодой теории химического строения. А.М.Зайцев (1841-1910) воспитал плеяду химиков-органиков. Среди них замечательные ученые: С.Н.Реформатский, А.Н.Реформатский, Е.Е.Вагнер, А.А.Альбицкий, И.И.Канонников, А.Е.Арбузов и др.

Несколько особое место занимает Ф.М.Флавицкий (1848-1917). Ф.М.Флавицкий принадлежал к тому редкому даже для конца XIX века типу ученых, которые одинаково успешно работали во всех отдельных областях химии.

С 1884 г. Ф.М.Флавицкий плодотворно трудился в неорганической и физической химии. Он первым стал в Казани читать курс физической химии и положил начало внедрению физических методов в исследование органических соединений.

Им высказаны оригинальные идеи о новой форме изображения периодической системы и новом "выводе" периодического закона Д.И. Менделеева, сделана попытка создания единой теории строения и форм химических соединений, свойств растворов и взаимодействия веществ в твердом состоянии.

Он по праву считается первооткрывателем химии твердого тела. В 1901 г. им предложена "Карманная лаборатория профессора Ф.М.Флавицкого для изучения химии твердых веществ и применении к анализу по его методу", он добился ее патентования в некоторых странах; создал новую систему химического анализа, которая представляет интерес и в настоящее время.

Флавицкий - автор серьезных трудов по лесохимии, основоположник подсочного хозяйства в России. Заново построил свою теорию растворов, опубликовав в 1914 г. статью "Химическая теория растворов", датировав ее "1897-1914". Он известен тонкими и непростыми исследованиями сложных природных веществ - терпенов, составной части смол деревьев хвойных пород. Это направление получило последующее развитие в работах А.Е.Арбузова и, в особенности, Б.А.Арбузова.

С именем А.Е.Арбузова (1877-1968) связано создание новой химической ветви химии фосфороорганических соединений, составившей фундамент химии элементоорганических соединений. Открытая А.Е.Арбузовым реакция, носящая его имя, стала по образному выражению президента Академии наук СССР А.Н.Несмеянова "столбовой дорогой" синтеза форфоро-органических соединений, многие из которых получили практическое применение.

В Казани возникла всемирно известная "арбузовская" школа химиков-фосфорооргаников. Непосредственные ученики А.Е.Арбузова: Б.А.Арбузов, А.И.Разумов, В.С.Абрамов, Г.Х.Камай - первые наиболее замечательные ее представители. Школа дала ответвления. Г.Х.Камай развил химию мышьякорганических соединений, А.Н.Пудовик - фосфороорганических соединений.

Велика роль А.Е.Арбузова как организатора науки в Казани. В 1928 году состоялся V съезд ВХО им. Д.И.Менделеева, отметивший 100-летие со дня рождения А.М.Бутлерова. Съезд принял решение об учреждении при Казанском университете научно-исследовательского химического института, носящего имя великого химика. Постановлением Совета Народных Комиссаров РСФСР с 1октября 1929 г. был открыт Химический научно-исследовательский институт им. А.М. Бутлерова. Директором института был утвержден проф. А.Е. Арбузов .

Б.А.Арбузов (1903-1991) в течение более тридцати лет являлся главой казанских химиков. Он приемник отца по кафедре органической химии Казанского университета, по НИХИ им. А.М. Бутлерова. Он организатор и первый директор института органической и физической химии им. А.Е.Арбузова, созданного в 1965 г.

Огромен масштаб научной деятельности Б.А.Арбузова. Химия фосфороорганических соединений, химия терпенов, химия непредельных соединений, стереохимия органических соединений - основные направления его исследований. Б.А.Арбузов был среди тех, кто первым начал применять физические методы исследования для изучения строения и реакционной способности органических соединений. В 1969 г. на международном симпозиуме, посвященном 300-летию открытия фосфора, Б.А.Арбузов как выдающийся фосфороорганик удостоен Большой серебряной медали Парижа.

Весом научный вклад учеников и последователей Б.А.Арбузова. Среди них член-корреспондент Российской Академии наук и почетный академик Академии наук Татарстана, лауреат государственной премии А.Н.Пудовик - один из лидеров в области химии фосфороорганических соединений; член-корреспондент Российской Академии наук и почетный академик Академии наук Татарстана, лауреат государственной премии СССР П.А.Кирпичников - крупный специалист в области высокомолекулярных соединений; академик Российской Академии наук и Академии наук Татарстана, лауреат Государственной премии СССР А.И.Коновалов - исследователь реакционной способности непредельных систем и межмолекулярных взаимодействий; профессор А.Н.Верещагин - известен своими работами по изучению пространственного строения органических соединений и внутримолекулярных взаимодействий.

Большую роль в дальнейшем развитии Казанской химической школы сыграло открытие химического факультета, который датируется 1933 годом. Первоначально факультет имел две кафедры: неорганической (зав. кафедрой проф. Ф.И.Богоявленский ) и органической химии (зав. кафедрой проф. В.В.Евлампиев ), и только в 1935 году были открыты две другие кафедры: аналитической (зав. кафедрой проф. А.М.Васильев ) и физической химии (зав. кафедрой проф. А.Ф.Герасимов ).

Кафедра химии полимеров была организована в 1948 году в соответствии с решением партии и правительства об ускоренном развитии производства синтетических материалов. Кафедра организована на основе ранее существующей кафедры синтетического каучука и в дальнейшем технической химии. Заведующим кафедрой полимеров и научным руководителем проблемной лаборатории химии мономеров (при НИХИ им. А.М.Бутлерова) был утвержден член-корреспондент АН СССР А.Н.Пудовик .

В состав факультета до апреля 2003 г. входило пять кафедр неорганической, аналитической, органической, физической химии, химии высокомолекулярных соединений и несколько проблемных лабораторий.

21 апреля 2003 г. в жизни не только университетских химиков, но и всего Казанского университета произошло не просто знаменательное, а поистине историческое событие: на основании решения Ученого совета Казанского государственного университета путем слияния двух формально "независимых" ранее химических подразделений КГУ (химического факультета и НИХИ им. А.М.Бутлерова) создан Химический Институт им. А.М.Бутлерова.

Это принципиально новый тип учебно-научного подразделения вузов, в основе которого лежит органическое единство фундаментальной науки и высшего образования. По сути, это мини-модель или прообраз "исследовательского университета". Идея создания подобных элитных университетов (а такого титула по всем показателям заслуживает и Казанский университет) давно витает в недрах российского научно-образовательного сообщества - в том числе, и в Минобразования РФ. Однако, до сих пор в масштабах страны она так и остается просто идеей. Наш же университет сам сделал практический шаг к ее воплощению в жизнь. Директором Химического Института был избран проф. В.И.Галкин .

Создан и активно работает мощный учебно-научный комплекс, который по своему образовательному потенциалу согласно данным Минобразования является лучшим среди подведомственных ему 43 химических факультетов классических университетов, а по научному потенциалу вполне соизмерим с ведущими научно-исследовательскими институтами Российской Академии наук.

Сейчас в новом Институте 5 кафедр и 7 научно-исследовательских отделов, где трудятся 26 докторов и более 70 кандидатов наук. Среди них академик и 2 члена-корреспондента РАН, академик РАЕН, более 10 Заслуженных деятелей науки РФ и РТ, десятки Соросовских профессоров и доцентов.

Законную гордость Химического Института вызывают достижения студентов и аспирантов. Ежегодно они получают десятки наград, стипендий и грантов на самых престижных Международных, Российских и Татарстанских конкурсах.

Новый статус не остался незамеченным и практически сразу начал давать свои плоды, новый мощный импульс к дальнейшему развитию. Со всей страны с предложениями о сотрудничестве к нам обращаются университеты, НИИ и ведущие предприятия химической отрасли. В октябре 2003 г. по предложению американской стороны подписано соглашение о сотрудничестве с корпорацией InnoCentive.Inc. Следует заметить, что в России подобные соглашения эта ведущая в области химических исследований и технологий американская корпорация подписала только с такими всемирно известными химическими центрами, как РХТУ им. Менделеева и химическими факультетами Московского и Санкт-Петербургского университетов.

Институт готовит специалистов-химиков для работы в научных лабораториях высших учебных заведений, академических и отраслевых научно-исследовательских институтов, заводских лабораториях, школах, колледжах, гимназиях. Студенты получают фундаментальные знания по математике, физике и информатике, необходимые правовые знания, знакомятся с основами экономики и менеджмента, углубленно изучают иностранные языки. Многие выпускники института работают в организациях и службах Министерства экологии республики, занимающихся организацией экомониторинга.

При институте работает музей, который является хранителем истории создания и развития знаменитой Казанской химической школы. В нем сохранена обстановка XIX и XX веков. Музей посещают ученые как России, так и ближнего и дальнего зарубежья, студенты и школьники.

1. ШКОЛА БУТЛЕРОВА

Бутлеров явился в Петербург в годы блестящего расцвета русской научной мысли. Петербург становился центром научной жизни и стягивал к себе лучшие силы из провинциальных университетов.

Когда в 1868 году, с переходом «дедушки русской химии» А. А. Воскресенского в Харьков, на должность попечителя Харьковского учебного округа, в Петербургском университете освободилась кафедра химии, Д. И. Менделеев обратился к Бутлерову с предложением занять эту кафедру. Бутлеров согласился. Менделеев вошел в совет университета с предложением об избрании Бутлерова.

Характеризуя своего кандидата, Менделеев писал:

«А. М. Бутлеров - один из замечательнейших русских ученых. Он русский и по ученому образованию и по оригинальности трудов, ученик знаменитого нашего академика H. H. Зинина, он сделался химиком не в чужих краях, а в Казани, где и продолжает развивать самостоятельную химическую школу. Направление ученых трудов А. М. не составляет продолжения или развития идей его предшественников, но принадлежит ему самому. В химии существует бутлеровская школа, бутлеровское направление. Не возьмусь перечислить все труды знаменитого собрата по науке и постараюсь выставить положение его ученого направления в современной истории нашей науки…»

Передав вкратце смысл и содержание основных работ Бутлерова, Менделеев писал дальше:

«Все открытия его истекали из одной общей идеи: она-то и сделала школу, она-то и позволяет утверждать, что имя его навсегда останется в науке. Это идея так называемого «химического строения». В 1850-х годах революционер химии Жерар низверг все старые кумиры и двинул науку эту на новую дорогу. Он достиг этого, отказавшись от мысли проникнуть во внутреннее, атомное строение вещества, как стремились к тому Берцелиусы и Либихи. С новыми важными выводами и понятиями, введенными Лораном и Жераром, весь запас химических знаний обновился и обогатился. Снова, однако, потребовалось, при богатстве новых сведений, итти далее Жерара. Как только открыты были многоатомные спирты, реакции продуктов металепсии, и появились понятия о пределе, стало ясно, что жераровское учение должно было развиваться далее. Тогда возродилось несколько отдельных направлений, и вот между ними-то почетное место принадлежит направлению Бутлерова: он вновь, путем изучения химических превращений, стремится проникнуть в самую глубь связей, скрепляющих разнородные элементы в одно целое, признает за каждым из них врожденную способность вступать в известное число соединений, а различие свойств приписывает различному способу связи элементов. Никто не проводил этих мыслей так последовательно, как он, хотя они и проглядывали ранее».

Приезд в Петербург такого выдающегося деятеля науки, как Бутлеров, ожидался в научных кругах с большим интересом. Научная общественность Петербурга могла его оценить и предоставить ему все возможности развивать свою деятельность.

Изучение естественных наук в России к этому времени сделало огромные успехи.

Перед приездом Бутлерова состоялся в Петербурге первый съезд естествоиспытателей. Съезд явился эпохою в истории естественных наук в России. Он широко популяризировал результаты развития естествознания в России, достижения которого иначе для многих оставались бы еще долгое время скрытыми. Съезд подвел итоги деятельности русских естествоиспытателей и положил начало ряду новых научных обществ. Одним из первых было, создано химическое общество, объединившее под председательством H. H. Зинина всех русских химиков и с первых же лет развернувшее энергичную деятельность. Обществом начато было издание знаменитого впоследствии «Журнала Русского химического общества», заменившего журнал Соколова и Энгельгардта, который издавался в 1859–1860 годах.

Быстрым и успешным развитием своей деятельности в первые годы общество было обязано энергии своего председателя.

К этому времени Зинин прекратил чтение систематических курсов в Медико-хирургической академии, оставаясь здесь лишь в специально для него придуманном звании «директора химических работ» - руководителя лабораторных занятий студентов.

В то же время Зинин всецело отдается новой заботе - организации химической лаборатории Академии наук вместе с Ю. Ф. Фрицше.

Бутлеров нашел своего учителя как будто совсем не изменившимся: с неизживаемой страстностью и живостью говорил Николай Николаевич о своих работах, начатых в новой лаборатории, о «бутлеровском направлении» в химии, о расцветающей русской науке. Попрежнему, разве лишь с б?льшим гневом и ненавистью, отзывался он о немцах, с которыми вел борьбу в Академии, с прежней же горячностью обрушился на Бутлерова за курение табака, не преминув взять с него слово, и тоже не в первый раз, бросить скверную привычку.

После свидания с Зининым Александр Михайлович почувствовал себя в Петербурге своим человеком.

Первую свою лекцию в Петербургском университете Бутлеров прочел 23 января 1869 года. Аудитория была переполнена. Присутствовали не только студенты-химики, но и студенты других факультетов. Можно было увидеть в аудитории и известных петербургских профессоров.

Явившись в Петербург в полном расцвете своего таланта, окруженный славой ученого с мировым именем, Бутлеров не мог не увлечь аудиторию. Его эрудиция и красноречие, его привлекательные манеры, удивительное умение быстро овладевать вниманием аудитории - все было предметом оживленного обсуждения в университетских кругах.

Одновременно с началом лекций Бутлеров со всей анергией взялся за организацию своей лаборатории, чтобы руководить самостоятельными исследованиями молодых ученых.

Тогда еще молодой ассистент Бутлерова, Гавриил Гавриилович Густавсон (1842–1908) оставил нам чрезвычайно интересные воспоминания о работе Бутлерова с молодежью в Петербурге.

«То помещение, которое, на первое время, пришлось занять Бутлерову, - рассказывает он, - было весьма мало и не снабжено в достаточной степени приспособлениями для работ в той области органической химии, которая им разрабатывалась, но это не остановило дела и не помешало работам самого Бутлерова. Он умел обходиться наличными, хотя бы и малыми, средствами, потому что искусство исследователя было в нем развито до высокой степени. Без сомнения, одной из самых выдающихся сторон личности Бутлерова было слитие в нем глубоко теоретического ума с высокоразвитыми способностями искусного исследователя. Соединение этих двух качеств в такой степени в одной личности встречается весьма редко. Обыкновенно одно из них развивается за счет другого, и глубокий теоретик часто является бессильным в борьбе с теми многочисленными и разнообразными затруднениями, которые возникают при каждом исследовании явлений природы, даже если все вспомогательные средства имеются налицо. Но Бутлеров явился сам-творцом того материала, который служил основами для его теории, развив в себе огромную изобретательность, настойчивость в преодолении затруднений и то внимание к мелочам, которое так редко в теоретиках и без которого нельзя сделать шагу на пути опытного исследования природы. Создав теорию, Бутлеров в то же время разработал методы исследования. Им был не только указан, но и расчищен путь для его последователей».

Другой чертою, ясно выраженной в характере Бутлерова, которой школа его немало обязана своим процветанием, была его настойчивость, стремление доводить каждое дело до конца.

В жизни Александру Михайловичу пришлось немало вынести неприятностей в результате упорного проведения тех взглядов, которые он считал правильными, причем в этом случае открытость действий, откровенность не помогали делу, а усложняли его. Но в лаборатории все эти свойства Бутлерова, содействуя друг другу, чрезвычайно помогали успеху того дела, которому он служил. Никто не помнит, чтоб у Бутлерова были только заявленные или начатые, но неоконченные работы. Всякая начатая работа выходила из его рук в полностью законченном виде, хотя нередко нужны были огромные усилия для борьбы с возникавшими на каждом шагу затруднениями.

Работая в лаборатории, всегда на виду у окружающих, всегда для всех доступный, Бутлеров являл собою наглядный пример упорного труда и настойчивости, без которых нельзя рассчитывать на успех. Бутлеров без слов, без речей, без наставлений воспитывал в учениках серьезное отношение к делу, указывая им на практике, как нужно преодолевать затруднения, и вселяя в них в то же время уверенность в успехе, увлекая их. Это была настоящая школа, способная захватить всего человека. Она увлекала не только идеями, но и возможностью содействовать творческим трудом развитию этих идей, Не меньшее, однако, значение в создании бутлеровской школы имели и личные свойства Александра Михайловича.

Академик Дмитрий Петрович Коновалов (1856–1929), один из основоположников физической химии, характеризуя Бутлерова как учителя и главу школы, писал: «Мои воспоминания относятся ко времени, когда Александр Михайлович Бутлеров достиг славы большого мирового ученого, я же явился к нему как юный начинающий, желавший впервые приобщиться к работе научного исследования. Я только что окончил тогда Горный институт, успел уже там пристраститься к занятиям химией; но, получив основательную экспериментальную подготовку по минеральной химии, я чувствовал большой пробел в экспериментальной работе по органической химии, на которой тогда уже сосредоточивалось внимание ученых и где выдвигались вопросы общего научного значения. Но не самый предмет привел меня к Бутлерову. Не решая заранее посвятить себя органической химии, я хотел, работая у большого мастера, прежде всего видеть, как «делается» наука. В отношении работы в будущем меня уже тогда влекла та область, которая впоследствии развернулась под именем физико-химии».

С такими мыслями молодой ученый пришел в лабораторию Бутлерова и не без смущения вступил в его кабинет. Приветливость ученого и простота в обращении рассеяли смущение. Александр Михайлович задал ряд вопросов, чтобы определить степень подготовки гостя, и закончил беседу согласием дать ему место и тему по органической химии, но тут же пожелал, чтобы новый ученик предварительно приготовил препарат - гликолевую кислоту. Кабинет Бутлерова представлял обыкновенную рабочую комнату химика с большим рабочим столом. На одной стороне стола работал он сам, а другую занимал тогдашний его ассистент, Михаил Дмитриевич Львов (1848–1899), который показал лабораторию и библиотеку, где новый ученик должен был отыскать статью о приготовлении препарата, отвел место и снабдил всем необходимым на первое время. В тот же день Коновалов мог начать работу.

С первых же дней будущий ученый понял, что нашел то, что ему было нужно. Он попал в превосходно организованную для исследования школу, в которой мог свободно наблюдать, как «делают» науку.

Бутлеровская лаборатория, весьма скромная по размерам, вмещала около десяти его учеников, среди которых работал и он сам. Среднюю комнату в два окна занимал Бутлеров со своим ассистентом. К этой комнате примыкали две комнаты для учеников. В третьей, небольшой, в одно окно, комнате помещались библиотека и весы, которыми пользовались и ученики и учитель. Каждый, проходивший в весовую и библиотеку, должен был пройти мимо места, где работал Александр Михайлович. Нередко он обращался к проходившему с вопросом или отвечал на его вопрос, иногда вступая с ним в беседу. Случалось, что рядом с Бутлеровым сидел какой-нибудь приезжий профессор-химик и между ними шла оживленная беседа. Все эти разговоры Бутлеров вел, не прерывая своей экспериментальной работы, артистически выполняя отдельные ее операции.

Эту способность великого ученого делать экспериментальную работу, ведя в то же время разговор, отмечают в своих воспоминаниях всег его ученики, одинаково ею поражаясь. Доступность учителя во время его работы приводила в восхищение начинающих учеников. Особенно поражало всех умение Бутлерова работать с малыми количествами вещества, когда он пользовался приборами своего изобретения, которые сооружал за паяльным столом, тщательно отделывая и подгоняя все части.

Умению обрабатывать стекло Бутлеров придавал большое значение. В свободную минуту он часто садился за паяльный стол и занимался выдуванием разных вещиц, чтобы не терять навыка в работе. В это время возле него обыкновенно собирался кружок работающих в лаборатории, с которыми он вел в то же время беседу. Иногда он приглашал в лабораторию стеклодува-профессионала и предлагал ему выделывать на лабораторном паяльном столе разные сложные приборы. Около стеклодува также собиралась группа зрителей из состава лаборатории. Пример учителя действовал заразительно на учеников. В лаборатории Бутлерова постоянно можно было видеть то того, то другого ученика, занятого выдуванием стекла. В этом искусстве некоторые из персонала лаборатории достигали большого совершенства.

В такой лабораторной обстановке начинающие ученые легко осваивались с новыми приемами работы по органической химии. Литературные справки с помощью ассистента они легко находили в библиотеке лаборатории. Когда Д. П. Коновалов, приготовив указанный ему препарат, явился за получением темы, Бутлеров после недолгого размышления предложил ему заняться изучением действия азотной кислоты на «изодибутилен» с целью выяснить, не образуются ли при этом настоящие нитросоединения. Бутлеров не забыл тут же заботливо обратить внимание ученика на возможность ожога кислотой вследствие взрыва во время реакции и советовал избегать работы с большими количествами. Он рекомендовал в то же время иметь под рукой водопроводный кран и научиться находить его с закрытыми глазами, чтобы иметь возможность немедленно в случае взрыва окатить голову сильной струей воды.

«Размышляя теперь о полученной мной теме, - писал впоследствии Д. П. Коновалов, - я нахожу, что она вполне соответствовала той цели, с которой я пришел в лабораторию. Чтобы приступить к изучению предложенной реакции, надо было пройти длинный путь приготовления изодибутилена - углеводорода, незадолго перед тем открытого, изученного и описанного А. М. в одной из его классических работ. Надо было выучиться новым для меня приемам работы с газами, запаиваемыми в стеклянных трубках, сжиженными охлаждением. Вся эта подготовительная работа явилась для меня отличной школой экспериментальной работы».

Насколько эта школа была хорошо организованной, можно судить по другому признанию Коновалова. Вспоминая о своей заграничной командировке, он говорит:

«Оказалось, что после бутлеровской лаборатории здесь учиться мне было нечему. Лабораторная техника у него была выше».

Через петербургскую лабораторию Бутлерова прошли многие русские химики, среди которых особую известность своими трудами, кроме Коновалова, Густавсона, Львова, приобрели Алексей Евграфович Фаворский, Иван Алексеевич Каблуков, Егор Егорович Вагнер, Вячеслав Евгеньевич Тищенко, Александр Иванович Горбов.

В те годы в России почти каждый начинающий химик мечтал начать свою самостоятельную научную деятельность под руководством Бутлерова.

Лучшей аттестацией для молодого ученого, желающего получить кафедру в университете, было звание «ученика Бутлерова», которым он гордился до последних дней своей жизни, как бы ни были велики его собственные заслуги.

Понадобилось немного времени для того, чтобы бутлеровское направление в химии, через его учеников, проникло во все русские центры химической науки.

Научно-организаторской, как и научно-исследовательской деятельностью круг жизненных интересов Бутлерова в эти годы, однако, не ограничивался.

Из книги Неужели это я?! Господи... автора Басилашвили Олег Валерианович

Школа Школа – рядом. Быстро перебежать Покровку, перемахнуть трамвайные рельсы, и вот он, Колпачный переулок, где второй дом от угла – школа.Многих своих учителей я помню до сих пор. Математик Красников, молодой человек в сапогах, галифе и френче без погон, отлично понял,

Из книги Бутлеров автора Гумилевский Лев Иванович

4. ОПЫТНЫЕ ИЗЫСКАНИЯ И ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ЗАКЛЮЧЕНИЯ БУТЛЕРОВА Возвратившись в Казань, Бутлеров прежде всего занялся улучшением университетской лаборатории. Характеристика великого ученого была бы не полной, если бы мы не рассказали о том, что было сделано им для

Из книги Чеканка автора Лоуренс Томас Эдвард

1. РЕКТОРСТВО БУТЛЕРОВА В истории развития русской общественной мысли конец пятидесятых и начало шестидесятых годов прошлого века характеризуются широким развитием революционно-демократического движения, во главе которого стояли великие русские мыслители Добролюбов

Из книги Под кровом Всевышнего автора Соколова Наталия Николаевна

1. НОВЫЕ РАБОТЫ И ПРЕДВИДЕНИЯ БУТЛЕРОВА Десять лет профессуры в Петербургском университете составили третье десятилетие научной деятельности Бутлерова.Как бы подводя итоги этой деятельности, Александр Михайлович выступил 17 апреля 1879 года в общем собрании

Из книги Звезда в шоке автора Зверев Сергей Анатольевич

5. ЗНАЧЕНИЕ БУТЛЕРОВА И ЕГО ШКОЛЫ Творец структурной теории жил и работал в эпоху бурного подъема революционно-демократической мысли. Материалистические революционные идеи Герцена, Белинского, Чернышевского, Добролюбова помогали русским ученым освобождаться от

Из книги Рожденная в гетто автора Сеф Ариела

ОСНОВНЫЕ ДАТЫ ЖИЗНИ И ДЕЯТЕЛЬНОСТИ А. М. БУТЛЕРОВА 1828, 25 августа (6 сентября н. ст.) - В г. Чистополе Казанской губернии родился Александр Михайлович Бутлеров.1836 - Бутлерова отправляют в Казань и помещают в частный пансион Топорнина, откуда он переходит в Казанскую

Из книги Парень с Сивцева Вражка автора Симонов Алексей Кириллович

9. Школа Мы считали шуткой слухи о школе и учителях: но вот мы затихаем в гулкой комнате, где между выступами сосновых парт утопают небольшие углубления, залитые чернилами, и получаем возможность снова вернуться в детское состояние. «Есть только одна вещь, - говорит

Из книги Записки простодушного автора Санников Владимир Зиновьевич

Школа В школу я поступила сразу во второй класс, так как дома меня научили уже хорошо читать и писать. В девять лет характер был у меня еще открытый и веселый, я легко завоевала авторитет в классе и была два года старостой. Учительница часто опаздывала к первому уроку.Тогда

Из книги Ученые пчеловоды России автора Шабаршов Иван Андреевич

Школа - раз, школа - два, закружилась голова Когда мне было шесть лет, мама вышла замуж, и мы уехали в Усть-Каменогорск. Поселились в большом частном доме. Там я пошел в первый класс.Школа, в которой я начал учиться, находилась далеко от дома. Мне сразу она не понравилась,

Из книги Обречены на подвиг. Книга первая автора Григорьев Валерий Васильевич

Школа В школу меня отдали в неполные семь лет и по величайшему блату. До семи детей принимать строго запрещалось, но отец постарался. У нас уже было трое детей, и все младше меня, и четвертый вот-вот должен был появиться. Так что хоть одну удалось пристроить. Тем более школа

Из книги Эйнштейн. Его жизнь и его Вселенная автора Айзексон Уолтер

Школа № 1 Урок истории в 8-м «Б» той самой школы № 1Моя первая школа была не первая, а пятьдесят девятая, а вот вторая - была первой и по номеру, и по месту в моей памяти, а как следствие - в моей биографии.Есть люди искренне убежденные, что первична биография, а память - это

Из книги Война, блокада, я и другие… [Мемуары ребенка войны] автора Пожедаева Людмила Васильевна

ШКОЛА Я о ней мечтал, и она меня не разочаровала.Воткинские школы располагались в больших добротных кирпичных зданиях, классы светлые, чистые. А главное - столько интересного говорят на уроках! Правда, мне было скучновато, когда показывали буквы, читали по складам,

Из книги автора

Ученик Бутлерова Родился Иван Алексеевич в подмосковном селе Пруссы 2 сентября 1857 г. в бедной трудовой семье. Стремление посвятить себя естественным наукам привело его на естественное отделение физико-математического факультета Московского университета. В

Из книги автора

Кусары, не школа младших авиаспециалистов, а школа будущих асов Но тогда все виделось в радужном свете. К тому же мы так и не успели по-настоящему оценить командира, которому фамилия, наверное, не досталась с потолка. Уже через пару дней нас с десятью такими же

Из книги автора

Школа В старости Эйнштейн будет рассказывать анекдот о своем дяде-агностике, который единственный из всей семьи ходил в синагогу. Когда его спрашивали, зачем он это делает, он отвечал: “Мало ли что!” А родители Эйнштейна, напротив, были “совершенно нерелигиозны” и не

Из книги автора

Школа Осенью 1944 г. я пошла в первый класс 384-й школы. Школа наша была построена в виде серпа и молота. Красивая школа. Первых классов было очень много, и классы были переполнены. Многих ребят стали переводить в другие школы. В основном переводили переростков и опоздавших к