А. А. Блок написал поэму “Двенадцать” в январе 1918 года. Россия в то время была потрясена Октябрьской революцией. Октябрьская революция - неоднозначное событие, споры о котором ведутся по сей день. Одни считают, что ее победа стала следствием слабости Временного правительства, тогда как другие - что победа была закономерной.

О поэме Блока, написанной через два месяца после переворота в России, также до сих пор спорят. В центре произведения - послереволюционный город, власть в котором захвачена большевиками, а порядок охраняется двенадцатью патрульными, в чью честь и названа поэма.

Хотя Блок к 1918 году и отошел от такого литературного направления, как символизм, но в “Двенадцати” действительно много символов. И трактовки у них могут быть совершенно разные.

Блок поддерживал революцию (хотя и разочаровался в ней к концу 1918 года), но, читая поэму в первый раз, трудно понять отношение автора к описываемым событиям. Автор изображает как положительные, так и отрицательные стороны революции.

Первая особенность поэмы, которую я хочу отметить, - это цветопись. Блок описывает город, используя только белый и черный цвета: “Черный вечер. Белый снег“, “белый снежок”, “сугроб”. Эти цвета обычно ассоциируются у нас с добром и злом. Россия колеблется между ними. По мнению Блока, будущее России белое, а прошлое (“кондовая”, “избяная”, “толстозадая” Русь) - черное. С каким же цветом ассоциируется у Блока настоящее России, то есть революция? В 11 главе появляется “красный флаг”, в 12 - Иисус несет “кровавый флаг”. Красный цвет - символ крови и революции, которые, к сожалению, неразделимы.

В поэме революцию поддерживает даже стихия. Мы видим, как “ветер” и “мороз” мягки к “двенадцати”, но не держатся на ногах и мерзнут противники революции: “старушка”, “буржуй”, “Вития” (писатель), “поп”. Последние являются символами старого, уходящего мира. Все они понимают свою безнадежность, поэтому бездействуют.

Во второй главе поэмы появляются красногвардейцы. Уже с первых строк заметна неприязнь рассказчика к ним:

В зубах цигарка, примят картуз,

На спину надо бубновый туз!

Блок сравнивает “двенадцать” с каторжниками, которые оказались на свободе. В какой-то степени это так и есть. Патрульные были в большинстве своем выходцами из крестьянства - самого бесправного и закрепощенного слоя общества. После революции границы сословий стерлись - крестьяне и бояре стали равны. Красногвардейцы почувствовали, что им все можно, думая, что они действуют на благо страны: “Революционный держите шаг! Неугомонный не дремлет враг!” Они захвачены духом революции, ведь именно она позволила им почувствовать власть. Ими движет “черная злоба”, но большевики направили ее в “святое” русло.

Безграничная свобода действий патрульных привела к трагедии - смерти Катьки. Катька символизирует старую, грешную Русь с ее порядками (“С офицерами блудила”). Образ девушки кардинально отличается от образов женщин из произведений любовной лирики Блока. Говоря о Катьке, Блок использует грубые слова: “Шоколад Миньон жрала”, “Лежи ты, падаль, на снегу”. Ее смерть - это разрушение старых устоев и очищение мира от грехов. Можно ли сказать, что убийство Петькой Катьки оправдано Блоком? Нет; как уже сказано, он принимает революцию, но не отрицает ее ужасов. Убийство - это то, о чем нельзя умолчать и что нельзя оправдать. Петька, конечно, сожалел о содеянном (“Лишь у бедного убийцы / Не видать совсем лица...“), но как только остальные патрульные стали насмехаться над ним (“...Что ты, Петька, баба, что ль?”), Петька будто забыл о Катьке, которую, как признался сам, любил, и продолжил шествие по улицам города.

Символично то, что Петька целился не в Катьку, а в Ваньку - предателя революции. Ванька же выжил, потому что предателей слишком много, чтобы ото всех избавиться. Но есть ли у них будущее? Я считаю, что нет, потому что революция сильнее их всех.

“Вьюга”, которая упоминается впервые в десятой главе, - символ революции, непредсказуемой, разрушительной и в то же время очищающей. Вьюга уносит с собой старые порядки и приносит новый мир. Стоит отметить, что она “пылит … в очи” не только противникам революции, но и “двенадцати”: они не видят друг друга “за четыре за шага”. Таким образом она, я считаю, пытается остановить их от беспорядков.

Главный (и самый спорный) символ поэмы - это, конечно же, “Исус” Христос. Появляется он лишь в последней строфе поэмы, но имеет огромное значение в ней. Во-первых, становится ясно, что патрульных неспроста двенадцать. Двенадцать апостолов было в Библии, причем среди них был и предатель - Иуда (в поэме его роль играет Ванька). Иисус идет впереди патрульных, символизируя новый мир, позади же “не отстает” “голодный пёс” - символ старых порядков, которые многие не могут отпустить.

Много споров ведется о том, почему Иисус появился в поэме. Блок говорил:: “Когда я кончил [писать поэму], я сам удивился: почему Христос? Но чем больше я вглядывался, тем яснее я видел Христа”. Теорий действительно много. Одни считают, что Иисус ведет красногвардейцев и поддерживает революцию. Другие - что “кровавый флаг” в его руках испачкан его же собственной кровью; я с этой теорией не согласна, ведь Блок сам пишет, что Христос “от пули невредим”. Мне кажется, что Иисус уходит из России и оставляет ее большевикам. И даже не потому, что те борются с религией, а потому, что общество достигло своей вершины - равенства и справедливости. Двенадцать красногвардейцев пришли на смену двенадцати апостолам в России. Нельзя сказать, что Христос прощает красногвардейцам убийства. Ни в коем случае, ведь они сами раньше верили в Бога (а может быть, и до сих пор верят)! Сейчас же они “без креста” охраняют революцию, отрицая десять заповедей. Я думаю, что Блок считает такое положение дел временным. В итоге эти “двенадцать” очистят Россию от грехов и создадут опору новому - коммунистическому - обществу, где все равны и где нет причин идти на преступления.

Революция в поэме Блока - это “мировой пожар”, это всепоглощающая сила, сопротивляться которой бесполезно. Красногвардейцы - те, кто этот пожар будет распространять. Мне кажется, Блок не оправдывает их плохие поступки и даже не хочет отвести от них наше внимание. Но он призывает нас попытаться понять “двенадцать”. Они - бывшие бедняки, не имевшие никакой силы, - стали буквально опорой нового мира. Ими движут “черная злоба” и в то же время жажда справедливости. В этом, мне кажется, и заключается идея произведения Блока: нужно дать революции шанс, перетерпеть ее ужасы, чтобы насладиться результатами.

Анализ поэмы А. Блока "Двенадцать"

Поэма написана Александром Блоком в начале 1918 года. В ней отразилась позиция автора по отношению к Октябрьской революции 1917 года.

«Двенадцать» - поэма о революционном Петрограде, поэма о крови, о грязи, о преступлении, о падении чело­веческом. Это - в одном плане. А в другом - о революции, о том, что через запачканных в крови людей в мир идет благая весть о человеческом освобождении.

Снежная вьюга революции начинается с первых же строк поэмы; и с первых же ее строк черное небо и белый снег - как бы символы того двойственного, что соверша­ется на свете, что творится в каждой душе.

Черный вечер,

Белый снег.

Ветер, ветер!

На ногах не стоит человек...

Так через всю поэму проходят, переплетаясь, два внут­ренних мотива. Черный вечер - кровь, грязь, преступление; белый снег - та новая правда, которая через тех же людей идет в мир. И если бы поэт ограничился только одной темой, нарисовал бы одну только «черную» оболочку революции или только ее «белую» сущность - он был бы восторженно принят в одном или другом из тех станов, на которые теперь раскололась Россия. Но поэт, подлинный поэт, одинаково далек и от светлого славословия, и от темной хулы; он дает двойственную, переплетающуюся истину в одной картине. Контрастность двух цветов под­черкивает бескомпромиссность противостояния враждую­щих сил.

Хаос событий, хаос вьюги, хаос возмущенной стихии, сквозь которую видны обрывки проносящихся лиц, поло­жений, действий, нелепых в своей обрывочности, но свя­занных общим полетом сквозь ветер и снег. Поэт рисует картину революционного Петрограда. Тут и огромный пла­кат «Вся власть Учредительному собранию!», и «невеселый товарищ поп», и старушка, которая «никак не поймет, что это значит, на что такой плакат, такой огромный лоскут», и оплакивающая Россию «барыня в каракуле», и злобно шипящий «писатель, вития»... И все это так мелко, так далеко от того великого, что совершается в мире, так убого, что «злобу» против этого всего можно счесть «святой зло­бой»:

Злоба, грустная злоба

Кипит в груди...

Черная злоба, святая злоба...

Товарищ! Гляди

В оба!

И вот на этом фоне, под нависшим черным небом, под падающим белым снегом, «идут двенадцать человек...» Поэт нисколько не поэтизирует их. Напротив. «В зубах цигарка, примят картуз, на спину б надо бубновый туз!» А былой товарищ их Ванька - «в шинелишке солдатской, с физиономией дурацкой» - летит с толстоморденькой Катькой на лихаче, «елекстрический фонарик на оглобельках...»

И этот «красногвардеец» Петруха, уже поднявший нож на Катьку («У тебя на шее, Катя, шрам не зажил от ножа. У тебя под грудью, Катя, та царапина свежа!»), этот Пет­руха, уложивший уже офицера («не ушел он от ножа!»), этот его товарищ, угрожающий расправой возможному сопер­нику: «Ну, Ванька, сукин сын, буржуй, мою, попробуй, поцелуй!». И сама эта толстоморденькая Катя, которая «шоколад Миньон жрала, с юнкерьем гулять ходила, с солдатьем теперь пошла...» И эти товарищи Петрухи, без раздумий расстреливающие мчащихся на лихаче Ваньку с Катькой: «Еще разок! Взводи курок! Трах-тарарах!»

Смерть Катьки не прощается Петрухе. «Ох ты горе горькое, скука скучная, смертная!» И пусть не раскаянье, а новая злоба лежит на его душе, - «уж я ножичком полосну, полосну! Ты лети, буржуй, воробышком! Выпью кровушку за зазнобушку, чернобровушку!» Но гнета не снять с души: «упокой, Господи, душу рабы твоея... Скуч­но!»

Черное не прощается, черное не оправдывается - оно покрывается той высшей правдой, которая есть в сознании двенадцати. Они чуют силу и размах того мирового вихря, песчинками которого они являются. Они чуют и понимают то, что злобно отрицает и «писатель, вития», и обыватель­ница в каракуле, и «товарищ поп», и вся духовно павшая «интеллигенция». И за правду «пошли наши ребята в красной гвардии служить, буйну голову сложить!» За эту правду они убивают и умирают.

Ободряя друг друга, двенадцать не прибегают к мечта­ниям, они ищут утешение лишь в неизбежности еше боль­ших тягот («Потяжеле будет нам, товарищ дорогой!»). Го­товность к любым мукам и есть их нравственная сила, дающая автору право саму их злобу назвать святой.

... И идут без имени святого

Все двенадцать - вдаль.

Ко всему готовы,

Ничего не жаль...

Но что же вселяет в них решимость и бесповоротность, готовность ко всему и отсутствие жалости? Что, если нет ни надежды, ни веры? Героев «Двенадцати» на их мучи­тельном пути поддерживает не мечта о будущем, а непре­рывное ощущение врага: «Неугомонный не дремлет враг!», «Близок враг неугомонный», «Их винтовочки стальные на незримого врага...», «Вот - проснется лютый враг...» Кто же этот враг?

Не «буржуй» - он жалок, ему мстят лишь попутно, когда подвернется под руку: «...ты лети, буржуй, воробыш­ком! Выпью кровушку за зазнобушку, чернобровушку».

И даже не «старый мир», воплощенный в образе «пар­шивого пса», к которому герои Блока испытывают что-то вроде брезгливого презрения: «Отвяжись ты, шелудивый, я штыком пощекочу! Старый мир, как пес паршивый, про­вались - поколочу!»

Нет, в «лютом враге» явно есть нечто всеобщее, соиз­меримое с масштабами революционного насилия: «...миро­вой пожар раздуем, мировой пожар в крови...», «Пальнемка пулею в Святую Русь!..» Для двенадцати непрерывное ощущение могущественного врага оправдывает их недовер­чивость и вооруженность, их отношение к жизни. То, что движет этими людьми, непрерывно требует врага и будет постоянно вызывать его из небытия по мере надобности. Вот почему к финалу поэмы тревога и страх за будущее только нарастают!

Вот это и есть главная примета «нового мира», в который, как принято было считать, вступают герои Блока: всеобщая и непрерывная вооруженность против всего и вся, готовность в любом «переулочке глухом» встретить врага и биться с ним до полного уничтожения... И никакого намека на ту «справедливую, чистую, веселую и прекрас­ную жизнь», которую Блок назвал естественной целью революции.

В статье «Интеллигенция и революция» Блок писал, что революция - это вырвавшаяся на волю народная стихия. «Она сродни природе. Горе тем, кто думает найти в рево­люции исполнение только своих мечтаний, как бы высоки и благородны они ни были. Революция, как грозный вихрь, как снежный буран, всегда несет новое, неожиданное; она жестоко обманывает многих; она легко калечит в своем водовороте достойного; она часто выносит на сушу невре­димыми недостойных; но это ее частности, это не меняет ни общего направления потока, ни того грозного и оглу­шительного гула, который издает поток. Гул этот все равно всегда - о великом».

Образ Христа органически вырастает из строя поэмы, взаимодействия эпических и лирических мотивов и стано­вится символом трагического преображения «русского строя души» в революционную эпоху и его крестного пути после Октября.

Двенадцать апостолов нового мира не видят Христа (он «за вьюгой невидим»), они окликают его, просят показать­ся, но он не является, и они в раздражении стреляют туда, где мерещится его тень.

Раздаются выстрелы - вьюга отвечает на них смехом. Смех кружит в этой поэме Блока, как метель, надувает сугробы, отбрасывает в сторону всех, кто мешает красно­гвардейцам идти «державным шагом», хохот раздается над трупом Катьки и над убитым горем Петрухой.

В «Двенадцати» поэт и стихия впервые сходятся один на один и лицом к лицу. Все мешается в этих сценах: и «святая злоба», и «черная злоба», «черный вечер» и «белый снег», кровь Катьки и слезы Петрухи, печатный шаг крас­ногвардейцев и «нежная поступь» Христа. Улица оглашена криками, перебранкой двенадцати, воплями старушки, воем бездомного пса. Вьюга улюлюкает вслед двенадцати. Но герой идет впереди в молчании. Красногвардейцы - с винтовками, он - «в белом венчике из роз». Снег, над которым движется этот «призрак» Блока, ослепительно чист. На нем нет следов крови, хотя над самим героем развевается «кровавый флаг».

Несовместимость, несоединимость - и вместе с тем роковая связь.

Сложность и противоречивость собственного отноше­ния к Христу Блок вносит в поэму. Для официальной критики герои поэмы- бесспорно «апостолы новой веры» и «люди будущего»; для Блока же слишком много старого и знакомого было в этих людях, чем отчасти и объясняется появление «прежнего» Христа впереди двенадцати.

Вопрос так и остался неразрешенным: кто они - действительно носители нового, в ком сама их бесконечная злоба к миру «свята» и плодотворна, или же это только очередная вариация «русского бунта, бессмысленного и беспощадного», который неминуемо должен закончиться треклятым «вечным покоем», засвидетельствованным фи­гурой Христа? Возможность этого и многих других толко­ваний заложена в самой художественной природе поэмы.

С момента создания поэмы «Двенадцать» – завещания А. Блока – прошло более семидесяти лет: она была написана в январе-феврале 1918 года. В 1920 году была поставлена последняя точка – написана «Заметка о «Двенадцати»».

Но и в 1918, и в 1920, да и сейчас, отношение к поэме несколько однозначное. Мы так привыкли определять ту или иную сторону баррикады, что вольно или невольно все равно решаем один и тот же вопрос: одобряет Блок революцию или осуждает ее. Блок никак не оценивал революцию. А. Блок отнесся к ней с историческим фатализмом Л. Толстого. Поэма не случайное явление в поэзии Блока, а естественное и закономерное ее завершение.

К ней стягиваются все нити его поэзии.

Он был готов создать ее.

В статье «Интеллигенция и народ» (1908 год) он пишет: «Гоголь и многие русские писатели любили представлять себе Россию как воплощение тишины и сна; но этот сон кончается; тишина сменяется отдаленным и возрастающим гулом, непохожим на смешанный городской гул.. Тот гул, который возрастает так быстро, что с каждым годом мы слышим его ясней и ясней... Что если гоголевская тройка, вокруг которой «гремит и становится ветром разорванный воздух», – летит прямо на нас? Бросаясь к народу, мы бросаемся прямо под ноги бешеной тройке, на верную гибель».

Рожденные в года глухие
Пути не помнят своего.
Мы – дети страшных лет России –
Забыть не в силах ничего.
Испепеляющие годы!
Безумья ль в вас, надежды ль весть?
От дней войны, от дней свободы –
Кровавый отсвет в лицах есть.
Есть немота – то гул набата
Заставил заградить уста.
В сердцах востроенных когда-то
Есть роковая пустота.
И пусть над нашим смертным ложем
Взовьется с криком воронье, –
Те, кто достойней, Боже, Боже,
Да узрят царствие Твое!

И еще раньше – в 1911:

И черная, земная кровь
Сулит нам, раздувая вены,
Все разрушая рубежи,
Неслыханные перемены,
Невиданные мятежи.

И когда это настало, когда – помните три ключевые слова: круг, тайна, стихия, с которыми Блок обращался к России? – круг разомкнулся, тайна оказалась открытой, явной, стихия, которая, по Блоку, всегда права, прорвалась, изверглась и именно он написал поэму «Двенадцать» через два месяца после октября. Это эпос, суровый и строгий.

Название , как и полагается названию хорошему, многозначно: двенадцать глав, двенадцать красногвардейцев в патруле, двенадцать учеников у Иисуса Христа. А еще – трижды совершенное число по пифагорейской школе, смутный час между сутками, наконец, время, когда появляется нечистая сила...

Первая глава. Гигантская сфера. Определяется время –

Черный вечер.
Белый снег.

Место – «божий свет». Персонажи – не герои. Хор, как в греческой трагедии. Цвета – черный, белый, красный (плакат).

Ветер, ветер:
На ногах не стоит человек.
Ветер, ветер –
На всем Божьем свете!

Какая-то гигантская покатость, как будто действие происходит на сфере всего земного шара, потому и трудно удержаться на ногах.

Завивает ветер
Белый снежок.
Под снежком – ледок.
Скользко, тяжко,
Всякий ходок
Скользит – ах, бедняжка!
От здания к зданию протянут канат.
На канате – плакат:
«Вся власть Учредительному Собранию!»
Старушка убивается – плачет,
Никак не поймет, что значит.
На что такой плакат,
Такой огромный лоскут?
Сколько бы вышло портянок для ребят,
А всякий – раздет, разут.

Это точка зрения масс. Воздержимся сейчас от оценки - хорошо это или дурно – будем следовать в этом Блоку, но одно очевидно: говорят массы. Почти одновременно с поэмой была написана Блоком статья «Катилина», в которой есть такие примечательные строки: «Представьте себе теперь темные улицы большого города (дальше он скажет: «Революция, как все великие события, всегда подчеркивает черноту»), в котором часть жителей развратничает, половина спит, немногие мужи совета бодрствуют, верные своим полицейским обязанностям, и большая часть обывателей, как всегда и везде, не подозревает о том, что в мире что-нибудь происходит. Большая часть людей всегда ведь просто не может себе представить, что бывают события. В этом заключается один из важнейших соблазнов нашего здешнего существования. Мы можем спорить и расходиться друг с другом во взглядах до ярой ненависти, но нас все же объединяет одно: мы знаем, что существует религия, наука, искусство; что происходят события в жизни человечества: бывают мировые войны, бывают революции; рождается Христос. Все это, или хоть часть этого, для нас – аксиома; вопрос лишь в том, как относиться к этим событиям. Но те, кто так думает, всегда – меньшинство. Думает меньшинство и переживает меньшинство, а людская масса – вне всего этого; для нее нет такой аксиомы; для нее событий не происходит».

Ветер хлесткий!
Не отстает и мороз!
И буржуй на перекрестке
В воротник упрятал нос.

Пока просто обратим на это внимание и отметим резкую и безапелляционную точность – Буржуй. Единственный, кто стоит. Ждет своего часа.

А это кто? – Длинные волосы
И говорит вполголоса:
– Предатели!
Погибла Россия!
Должно быть писатель –
Вития...

О, это очень знакомая фигура! Это он писал листовки, наверное, гордился своей оппозицией правительству и никому не позволял это забывать! Но вот революция (которую он же по мере сил готовил!) произошла. И что же? Он рассердился на нее и на народ, страсти которого он же сам помог развязать, потому что, оказывается, кто бы мог подумать, во время революции – убивают. И – как всегда бывает с такими – быстро находит виновных, как та самая старушка: «Ох, большевики загонят в гроб!» Блок напишет в 1918 году статью «Интеллигенция и революция»: «Что же вы думали? Что революция – идиллия? Что творчество ничего не разрушает на своем пути? (Здесь сквозит воспоминание об известных словах Радищева – «Революция есть творчество народа».) Что народ – паинька? Что сотни жуликов, провокаторов, черносотенцев, людей, любящих погреть руки, не постараются ухватить то, что плохо лежит? И, наконец, что так «бескровно» и так «безболезненно» и разрешится вековая распря между «черной» и «белой» костью, между образованными и «необразованными», между интеллигенцией и народом?» Закон революции: сначала – фанатики, потом функционеры, потом клопы.

Появляется еще один персонаж.

А вон и долгополый, –
Сторонкой – за сугроб...
Что нынче невеселый,
Товарищ поп?
Помнишь, как бывало
Брюхом шел вперед,
И крестом сияло
Брюхо на народ?

Блок был человеком верующим, хотя и не ортодоксально. Впрочем, есть и другая точка зрения. В тезисах отца Павла Флоренского о Блоке утверждается демоническая природа поэзии Блока, даже кощунственно-пародийная: «Генетическая зависимость культуры от культа заставляет искать тем культуры в тематике культа, то есть в богослужении.

В нем – все начала и концы, исчерпывающие совокупность общечеловеческих тем в их чистоте и отчетливости.

Культура же, от культа оторвавшись, обреченно их варьирует, обреченно искажая. Так служанка, оставшись одна, повторяет, как свое, фразы и жесты госпожи. Творчество культуры, от культа оторвавшегося по существу, – ПАРОДИЙНО.

Пародийность предполагает перемену знака при торжестве тем.

Пародийный характер поэмы «Двенадцать» непосредственно очевиден. Поставлены под знак отрицания священник и иконостас, то есть тот и то, без кого и без чего не может быть совершена литургия».

Но мне кажется, что Блок мучился не сомнениями, но тем, что было так очевидно для Л. Толстого и не только для него: противоположностью заветов Христа и казенной русской церкви.

В 1927 году он, конечно, не написал бы таких строк (когда громили церковь). Но в этой главе определены причины революции. Революции происходят тогда, когда силы Добра, предназначенные для того, чтобы творить это самое Добро, бездействуют. Дворянство русское, то самое, которое было предназначено самой судьбой «хранить народа честь и просвещение», о народе забыло. Церковь, по существу, предала свою паству.

Недовольство организовывалось и направлялось. И – мировой сквозняк.

В 1914 году Блок написал стихотворение. (Из цикла «Пляски смерти».)

Вновь богатый зол и рад,
Вновь унижен бедный.
С кровель каменных громад
Смотрит месяц бледный.
Насылает тишину,
Оттеняет крутизну
Каменных отвесов,
Черноту навесов...
Все бы это было зря,
Если б не было царя,
чтоб блюсти законы.
Только не ищи дворца,
Добродушного лица,
золотой короны.
Он – с далеких пустырей
В свете редких фонарей
Появляется.
Шея скручена платком,
Под дырявым козырьком
Улыбается.

Если бы царь осуществлял свою обязанность – блюсти законы! Но на смену государственной пустоте и ничтожности придет другая историческая фигура.

Главное действующее лицо первой главы – ветер.

Вон барыня в каракуле
К другой подвернулась:
– Уж мы плакали, плакали...
Поскользнулась
И – бац – растянулась!
Ай, ай!
Тяни, подымай!
Ветер веселый
И зол и рад.

(В процитированном стихотворении богатый – «зол и рад».) Теперь они поменялись местами. Они верх и низ. В этом трагическая ограниченность революции: кто был ничем, тот станет всем. Перевернулись. А середина?

Ветер веселый
И зол и рад.
Крутит подолы,
Прохожих косит,
Рвет, мнет и носит
Большой плакат:
«Вся власть Учредительному Собранию...»
И слова доносит:
...И у нас было собрание...
...Вот в этом здании...
...Обсудили –
Постановили,
На время – десять, на ночь – двадцать пять...
И меньше – ни с кого не брать...
...Пойдем спать...

Это немного комично - профсоюз проституток, но вполне понятно: а почему бы нет. Но самое главное – заявлена среда, откуда выйдет героиня поэмы, Катька. Она пока – голос из хора.

Поздний вечер.
Пустеет улица.
Один бродяга
Сутулится,
Да свищет ветер...
Эй, бедняга!
Подходи –
Поцелуемся...
Хлеба!
Что впереди?
Проходи!

Вопрос задан – что впереди? Откроем последнюю, двенадцатую главу и посмотрим на последнюю строчку. Вот и ответ. Но до него еще одиннадцать глав. Первая заканчивается:

Черное, черное небо.
Злоба, грустная злоба
Кипит в груди...
Черная злоба, святая злоба…
Товарищ! Гляди
В оба!

Композиция поэмы – древесный срез, составленный из полукружий . Первая глава смыкается с двенадцатой , вторая – с одиннадцатой, третья – с десятой и так далее. Шестая с седьмой. Сердцевина – преодоление тоски по Катьке.

Во второй главе появляются герои. Идут обыкновенные люди, может быть, даже слишком обыкновенные. Нет в них ничего от твердокаменных героев будущих революционных произведений: ни кожаных курток, ни каменных скул с играющими желваками. Все обыденно. И разговоры обыденные.

– А Ванька с Катькой – в кабаке...

Ванька просто не с ними, а потому – против них.

Свобода, свобода,
Эх, эх, без креста!

Сначала отказ от запретов. Заявлена цель их движения: «Неугомонный не дремлет враг».

Товарищ, винтовку держи, не трусь!
Пальнем-ка пулей в Святую Русь –
В кондовую,
В избяную.
В толстозадую!
Эх, эх, без креста!

Вот и сущность нового, революционного времени: без креста. Достоевский считал, что сущность социализма ни в коем случае не экономическое учение, а атеистическое: Бога нет – и все дозволено. Вот они и вышли в великий поход – антикрестовый.

Третья глава – чудо! Состоит из двенадцати строк, трех четверостиший. Диапазон – от солдатской песни до молитвы. Частушка и марш. Неожиданно Тютчевское: Боже мой, приди на помощь моему неверью. Цель огромна – «Мировой пожар в крови». Это явно перекликается со словами Иисуса Христа: «Построить храм новой веры в душах ваших». Пожар именно в крови, а не на всей земле только. Новое кровообращение, новая природа человека. Но для этого надобно отрешиться от старого. И вдруг – «Господи, благослови!» Сейчас он и переступит, как все герои русской литературы, через главное: «Не убий!»

Четвертая и пятая главы.

Дважды вспомянется героиня толстовского «Воскресения» Катюша Маслова в поэзии Блока. Один раз – «Под насыпью, во рву некошеном», а второй раз – здесь.

"Вечные Сонечки Мармеладовы, жаль вас", – скажет Раскольников. А тишайший Паша Антипов из романа Б. Л. Пастернака «Доктор Живаго» именно из-за того, что женщина в этом обществе оскорблена изначально, пойдет в революцию и станет комиссаром Стрельниковым, а потом – Расстрельниковым. Для таких, как Катька, и делалась революция. Но что изменилось в ее жизни? Да только клиенты: «С юнкерьем гулять ходила, с солдатьем теперь пошла», в шестой главе – сердцевине поэмы о социальной революции – она просто гибнет.

Что, Катька, рада? – Ни гу-гу...
Лежи ты, падаль, на снегу...

И бестрепетно перешагивают через нее, устремляясь вперед, на встречу с таинственным и неугомонным врагом, ибо Катька – не враг, она случайная жертва, предусмотренная теорией уличных жертв и теорией больших чисел. Через нее перешагнули и забыли.

Глава седьмая – горчайшее и высочайшее прощание. Воспоминание Петрухи о Катьке живо трепетно и телесно, его слова – одни из самых проникновенных в блоковской любовной лирике вообще:

Ох, товарищи, родные,
Эту девку я любил...

Но в этой главе убивается любовь к Катьке и тоска. «Не такое нынче время». Полное пренебрежение к личности.

Глава восьмая. Выжженное пространство. Отъединенность от всех. Надо привыкнуть к своей богооставленности.

Уж я времячко проведу...

Выходит плебс – это те, для кого нет ничего святого. И. Бунин говорит о том, что Петербург погребен под слоем семечек. Лицо пренебрежительно-хамское у солдата. Нелогично и вполне иррационально. Молитва произносится вполне механически.

Глава девятая . Романс. Ничего нет. Безначалие и унылость.

Глава десятая. «Снег воронкой завился». Пушкинские «Бесы». П. Флоренский назвал поэму «Бесовидение в метель». «Али руки не в крови...» Оказывается, они шли на это сознательно. Катька – средство. Теперь эти люди, повязанные кровью, – единомышленники.

Глава одиннадцатая. Все преодолели. Рыцари – антикрестоносцы. Уже никто не заговорит про керенки в чулке. Цель определена. Эта цель страшная и зловещая – неизбежность встречи с лютым и неугомонным врагом.

Глава двенадцатая. Встреча произошла. Смысл в этой самой встрече. Отношения между двенадцатью и Христом до элементарности просты. Эти двенадцать стреляют в него. Они от Христа отказались. А он «с кровавым флагом». Принял на себя все – и всю будущую кровь. Страшное блоковское пророчество. Предвидел все бесконечные жертвы. Христос от нас не отказывается.

Вот почему так и заканчивается поэма, заканчивается призраком, увиденным Блоком в революционную бурю, в метель. Блок не осуждает революцию и не оправдывает ее. Он занял самую трудную позицию – показал революцию во всей круглости и антиномичности. Может быть, поэтому она во многом непостижима для нас.

Поэма Блока является реакцией на революцию 1917 года. Содержание весьма однозначное, поэт рассказывает о том кем вершится революция, о том откуда и куда ведет. Собственно вся канва повествования подводит читателя к известным строчкам кульминации, когда позади 12 шелудивый пес прежнего мира, а впереди Христос как символ мира нового, чистого.

Ницше описывал человека как канат от животного к сверхчеловеку, растянутый над пропастью. У Блока мы видим похожую конструкцию, эти 12 и являются тем самым канатом, который висит над пропастью, над бездной. Подтверждение этому факту мы снова видим у Ницше: «В человеке важно то, что он мост, а не цель: в человеке можно любить только то, что он переход и гибель».

Герои поэмы, которые олицетворяют собой весь революционный народ, голытьбу и прочий низкий люд, являются этим переходом, они как таковые не заслуживают сочувствия, Блок подчеркивает наступившее безбожие, отсутствие моральных устоев. Тем не менее, именно они символически по числу апостолов являются предтечами новой эры, новой веры, новой правды. На руинах прежней Руси создается нечто иное, другое, настоящее.

Поэт представляет типичных фигур из прежней Руси: старушка, которая сетует о плакате, «невеселый товарищ поп», «барыня в каракуле», «писатель, вития». Также характерна фигура буржуя, который пару раз упоминается как типичный представитель своего времени и шелудивого пса, который прячется за буржуем как старый мир. Они представляют собой типажи, которые утратили подлинность, изжили себя.

Теперь на свободу вырвалась народная революционная стихия. Они «идут без имени святого» и «ко всему готовы». Этот факт подчеркивается в поэме описанием зверств совершаемых двенадцатью и Петькой в частности.

Они не понимают, кто идет перед ними, и могут только выстрелить вперед, окликать, но в ответ получают только смех, который метелью носится по всей поэме. Этот смех суровый, смех стихии, которая является значительно большим чем сами 12. Подтверждается сам факт роли людей в процессе революции, которые представляют собой не более чем канат над пропастью, только переход и не более того.

Блок противопоставляет противоположности с самого начала. Вечер у него черный, как дела героев поэмы, но снег белый, в том числе и снег всеохватывающей метели. Этот белый снег и есть символ новой истины, которая больше всего прежнего и представляет собой цель всего действа.

Анализ поэмы Двенадцать Блока

Сегодня можно смело утверждать, что поэма Блока «Двенадцать» - это и ода революционным переменам 1917 года, и реквием по ним же: запирайте етажи, нынче будут грабежи.

Можно даже предположить, что в одном произведении Блок и благословляет революцию, и проклинает её. Так о чём же она?

Сам поэт, слушая «музыку» революции, вначале был потрясён, даже поглощён ею, но впоследствии, разочаровавшись её итогами, эмигрировал за границу. Но от своего творения не отрёкся. Ведь изначально революция 17 года представляла собой не столько политическую игру, сколько радостную стихию наступающих перемен. Многие передовые люди того периода были одушевлены мыслью, что новая Россия, уничтожив мир рабов и господ, будет способствовать установлению на всей земле «царствия Божия».

Поэтому и звон разбивающихся стёкол, и потрескивание уличных костров, и смерть Катьки, и бегство её дружка, воспринимаются нами единственно возможными исходами происходящих событий.

Поэма состоит из двенадцати глав. В первой поэт погружает читателя в мир проклятий и упрёков, слышащихся в адрес новой власти. Но отряд красноармейцев, тоже, кстати, состоящий из двенадцати человек, запугивает всех на своём пути. Это отряд, который уполномочен без суда и следствия расстрелять любого, кто нарушит законы комендантского часа в военном Петрограде.

Но завязка произведения заключена во второй главе. Именно здесь прорисовываются «живые» лица, которые, получив власть, могут отомстить своим обидчикам. Но за что?

Кульминация произведения - шестая глава: встреча отряда с Катькой и Ванькой. Решение принимается мгновенно: огонь на поражение.

Последующие главы – своеобразная развязка. Это и сомнения бывшего ухажёра Катьки, и его выбор в пользу служения идеям революции.

Но чем же закачивается поэма?

Несмотря на ветер, красноармейцы идут вперёд. И ведёт их Иисус Христос.

Смысл концовки неоднозначен. С одной стороны, мы готовы признать, что старый мир без насилия изменить невозможно. И чтобы изменить мир к лучшему, «новые апостолы» готовы взвалить на свои плечи всю тяжесть ответственности за содеянное.

С другой, образ Иисуса Христа в поэме. Это попытка автора хоть как-то освятить ошибки революции, её итоги. Попытка защитить её саму от самой себя. И это вера в светлое будущее, без которой всё стало бы просто бессмысленным.

К тому же, стоит отметить, что Христос и до сих пор воспринимается всеми, как мученик, взваливший на плечи свои грехи человечества, которое никак не может прийти к мысли о справедливости не только смерти, но и жизни.

Анализ стихотворения Анализ поэмы Блока Двенадцать по плану

Возможно вам будет интересно

• Анализ стихотворения Мать Некрасова

  Детство поэта проходило в не лучших для ребенка условиях. Тирания со стороны отца доставляла много горя матери, видя все это, маленький Николай испытывал большую досаду и неловкость за то, что не в состоянии повлиять на атмосферу в семье и защитить мать.

• Анализ стихотворения Не отходи от меня Фета

  Стихотворение «Не отходи от меня…» характеризует Фета, как мастера лирического фрагмента, он привык описывать любовь с точки зрения мимолетных порывов души,

• Анализ стихотворения Чары Есенина

  Оторванность от природы свойственна существенной части городских жителей, но Есенин был родом из деревни и всегда отличался не просто чувством природы, но чувством подлинного единства со всем живым

• Анализ стихотворения Приговор Некрасова

  «Приговор» - лирическое произведение Некрасова, которое было написано в 1877 году, а именно ночью с 7 на 8 января. Автор пишет его, но при этом не вносит в очередной сборник, который скоро должен выйти в свет.

• Анализ стихотворения Гадающей невесте Некрасова

  Все творчество Некрасова было пронизано темой непростой жизни русской женщины, которой на протяжении всего времени приходится претерпевать различные трудности и лишения.

Блок встретил революцию восторженно и упоенно. Близкий поэту человек писал: "Он ходил молодой, веселый, бодрый, с сияющими глазами". В числе очень немногих тогда представителей художественной и научной интеллигенции поэт сразу же заявил о...

Александр Александрович Блок, своей поэзией воспевавший патриотические чувства и настроения, создавший восхитительнейший образ Прекрасной Дамы, получивший грандиозное признание при жизни и имевший громкий успех у представительниц слабого пола, которые...

Поэма А. А. Блока «Двенадцать» была создана в 1918 году. Поэма родилась как вдох-новенный порыв, гармонически цельно, но многие образы оказываются неясны самому поэту, что лишь доказывает сложность и глубину произведения. Поэма была напечатана в газете...

России суждено пережить муки, унижения, разделение; но она выйдет из этих унижений новой и - по-новому - великой. А. Блок Поэма Александра Блока "Двенадцать" была написана в первую зиму после октябрьского переворота. В стране постепенно...

Поэму Блока “ Двенадцать ” нельзя считать произведением, посвященным исключительно Октябрьской революции, не воспринимая того, что скрыто за символами, не предавая значения тем вопросам, которые были затронуты в нем автором. Александр Александрович использовал...

К.Чуковский в статье "Александр Блок как человек и поэт" вспоминает интересный эпизод: "Гумилев сказал, что конец поэмы "Двенадцать" (то место, где является Христос) кажется ему искусственно приклеенным, что внезапное появление...